большинством мировых религий. Но очень сложно делать хорошую мину при
плохой игре, когда появляются люди, после стресса заговорившие на
множестве древних языков. Приведём два таких ярких примера - Татти Вало
и Вилли Мельникова...
Татти
Вало (она же - Наташа Бекетова) родилась 29 августа 1979 года в
Польше. Там служил ее отец, офицер-ракетчик. Вместе с родителями Наташа
объездила всю Россию, жила в Узбекистане. Когда отец вышел на пенсию,
семья осела в Анапе. Родители развелись, и сейчас девушка живет в
двухкомнатной квартире с матерью, больной бабушкой и старшей сестрой.
читать дальше
В 93-м году, в школе на контрольной по математике Наташа внезапно потеряла сознание:
-
Я словно выскользнула из тела и наблюдала за происходящим сверху. Как
вернулась в тело - не помню. Но поняла, что напрочь забыла русский язык.
Зато в голове всплыли десятки других загадочных языков. Почти на всех я
сейчас могу писать и свободно разговаривать. И еще я вспомнила
все свои прошлые жизни. Я была и мужчиной, и женщиной. Жила в разных
частях света: в Африке, Южной Америке, Европе, Азии.
Ещё один человек с аналогичными способностями - Вилли Мельников.
Фрагмент интерью.
-
В 4 года я стал собирать бабочек, насекомых и запоминать их латинские
названия. В 13 лет родители мне раскрыли семейную тайну. Оказалось, что
моя настоящая фамилия - Сторквист. Мой дед был шведом, бабушка
исландкой. Как ветеринарный врач он был приглашен в революционную Россию
по линии Коминтерна, но попал в жернова сталинской мясорубки. Отец для
спасения семьи сменил фамилию на Мельников. А имя по паспорту -
Виталий - я сменил сам на Вилли.
Поступив
в московскую ветеринарную академию, Вилли стал «качать» языки из
иностранных студентов - суахили, мандэ, зулушу, эве, йоруба, мванга. К
армии уже хорошо знал с десяток языков. Сослуживец доложил в особый
отдел части (часть была секретная - ракетная), что Вилли - полиглот.
Особисты допросили его с пристрастием и записали в личном деле, что он
является «шпионом». Трибунал и штрафной батальон был заменен
Афганистаном.
-
А 22 ноября 1985 года случился третий трамплин, - уже с болью
вспоминает Вилли. - Во время минометного обстрела разорвалась
глинобитная стена и упала на наш взвод, накрыло взрывной волной. Выжил я
один. Без сознания пробыл 20 минут, клиническая смерть длилась 9
минут. Рекорд - 15 минут, после этого нейроны уже погибают.
Почти
три года голова болела так, как будто ее выскребали изнутри. Но потом
освоение новых языков вдруг пошло еще быстрее и легче. Происходит это
примерно так. Вилли внимательно смотрит на человека, говорящего на
незнакомом наречии, слушает его речь, потом будто настраивается, пробуя
разные регистры, и внезапно, словно приемник, «ловит волну» и выдает
чистую речь без помех. Или просто начинает чувствовать его. Берет в руки
книгу на незнакомом наречии и сразу начинает читать. Постигает язык,
так сказать, визуально. По мере того как читает, в голове у него
начинает звучать мелодия. Это означает, что мозг уже готов к работе над
языком. Позднее принимается за грамматику.
«ЖЕРТВА ЧЕННЕЛИНГА»
-
Есть еще такой неизученный феномен, - продолжает Вилли, -
беспереводное понимание незнакомого тебе текста. У меня был
предшественник - Джон Эванс, сотрудник Королевского археологического
общества в Лондоне, живший в конце XIX века. Он не был полиглотом: знал,
помимо родного английского, лишь древнегреческий, древнееврейский,
латынь, арабский и французский. В то время только стали находить
шумерские таблички и свозить их в Британию. Эванс каталогизировал
находки. Однажды он вглядывался в одну из шумерских табличек, клинопись,
- и поймал себя на том, что до него доходит смысл написанного. В
блокнот он записал перевод. А еще было более полувека до дешифровки
шумерской письменности.
Эванс
умер незадолго до Первой мировой войны, и уже в 1960-х годах, когда
многие древние тексты были прочитаны, его блокнотик нашли - и все были в
шоке! Попадание по смыслу было 80 процентов. Сегодня я нахожусь в его
ситуации: просто смотрю на незнакомый мне язык и понимаю, о чем
там речь. Ченнелинг. Так мой феномен попытались объяснить американские
психоневрологи, с которыми я познакомился в Праге на конференции по
биометрии.
Сhanneling
- от английского слова сhаnnеl, то есть «канал» и переводится дословно
как «прокладывание канала» или «передача по каналу». Другими словами,
Вилли для них был человеком, который способен принимать информацию с
«более высоких реальностей». Для зарубежных специалистов этот термин
обычен, у нас он относится к эзотерике.
-
Но языки для меня, их количество, не самоцель, - уверяет Вилли. - Они
двери в другие миры, строительный материал для создания своего
арт-космоса, а иной раз - и ключи к загадкам истории...
nashaplaneta.su/blog/medvedev_prigrozil_otvetit...
Я из далекого будущего
Только об одном не стала говорить маме
Я из далекого будущего Вот уж о чём никогда не думала, не гадала, так о том, что случится со мной что-то почти сверхъестественное. Не верю я ни в каких барабашек. Но всегда с благоговейным трепетом относилась к человеческому подсознанию. Оно таит в себе много загадок, к которым мудрые головы только подбирают ключик. Пока эта территория остаётся за закрытой дверью. Но иногда дверь сама приоткрывается, чтобы выпустить очередную загадку.
Когда мне было лет 12–13, а моей маме под 40, ей приснился удивительный сон, который она тут же мне рассказала. Будто бы ходила она по большому магазину. Предположительно это был московский ГУМ. Тогда она часто ездила в Москву в командировки, да и вместе мы тоже там бывали, навещали нашу одинокую тётушку. И вдруг слышит, как зовёт кто-то: «Мама! Мама!» Мама понимает, что это именно её зовут. Подходит женщина лет на десять старше и называет себя её дочерью.
Что-то неуловимо знакомое было в лице этой женщины: глаза, интонации голоса, движения. Мама пригляделась внимательно. Это действительно была я! Я из далёкого будущего. И, так же жадно всматриваясь в её лицо, я начала быстро-быстро взахлёб рассказывать о себе. О той жизни, которую прожила, что было со мной и что стало. А она стояла передо мной, словно оглушённая, но внимательно впитывая каждое слово, рассматривая чужие и такие узнаваемые черты. Сон оборвался неожиданно. Как будто пелена спала.
Мне тогда стало безумно интересно, что же это я ей такое о себе рассказала. Ну какой же девчонке не хочется знать своё будущее! Сколько бессонных зимних ночей проводила в святочных гаданиях, глядя в тёмную глубину зазеркального коридора. Сколько тайных желаний загадывала волшебному вращающемуся блюдечку. Но мама как-то странно посмотрела на меня и ответила, что не помнит ничего. Я, дескать, слишком быстро говорила. При этом она добавила:
– Тебе предстоит очень непростая жизнь, но в итоге ты обязательно будешь счастлива. Я видела глаза счастливой женщины. Любящей и любимой. И я спокойна за тебя.
Я напрочь забыла ту историю. Никакой интересной информации. Ну что значит – будешь счастлива? Хотелось щекочущих подробностей: когда замуж выйду, кто станет моим мужем, как будет выглядеть, сколько у нас родится детей. И что значит – непростая жизнь? Может, и вовсе семьи у меня не будет? Или развод? Или тяжёлая болезнь? В конце концов посчитала всё ерундой и стёрла из памяти.
Ан нет! Где-то глубоко в подсознании отпечатался еле уловимый след, тень этого сновидения.
Минуло сорок лет. Сегодня я проснулась в начале седьмого, что совсем не естественно для выходного дня, когда можно подольше поваляться. Проснулась и больше заснуть не могла. В сознании ясной картинкой всплывал только что увиденный сон. Будто бы ходила я по большому магазину. Не знаю, как сейчас выглядит московский ГУМ, сто лет в Москве не была, но это был именно он. И вдруг напротив на балконе за ограждением вижу свою маму. Только она совсем молодая! Ей нет ещё и сорока.
Пошла навстречу, стала звать её и при этом понимаю всю нелепость ситуации: ведь я чувствую, что выгляжу гораздо старше, чем она. При этом кричу: «Мама! Мама!» Но не могу по-другому, и всё. Подхожу, а мама, такая красивая, в модном в те далёкие времена ярком кримпленовом платье, бесконечно родная и любимая, смотрит на меня так внимательно и сосредоточенно, как будто забыла что-то и пытается вспомнить. Но взгляд её светлеет и светится радостью. Она узнала меня! Молчит и слушает.
А я внезапно понимаю, что так не бывает, что это сон! Всего лишь сон, который вот-вот оборвётся. А мне столько ей надо успеть сказать, она ещё так много про меня не знает. И скороговоркой, взахлёб что-то говорю, говорю…
Сон оборвался неожиданно. Как сбой случайного канала связи.
Как смогла, как успела, так и рассказала про всю свою жизнь. Ну когда и кому ещё в жизни представится возможность вернуться в прошлое! Только об одном я говорить ей не стала. О том, что похоронила её девять лет назад. Но она и так всё поняла, моя добрая, мудрая мамочка. Теперь я это точно знаю. Потому что вспомнила ещё одно событие из далёкой своей юности.
Как-то мама лежала в больнице с тяжёлой черепно-мозговой травмой. Я страшно переживала, бегала каждый день к ней. Видя мой страх и страдания, мама меня успокоила: «Не волнуйся за меня Наташка, я обязательно поправлюсь. Рано мне ещё умирать. Я это точно знаю. Я знаю, когда мой черёд наступит». Помню, сильно удивилась тогда, спросила: «Откуда? Откуда ты это можешь знать?»
Но мама мне ничего не ответила. Или ушла от ответа, не помню уже, давно это было. Только сегодня утром я догадалась, откуда она это знала.
Наталья АНИСИМОВА,
г. Пермь
www.proza.ru/2013/08/18/1499