Моя душа
Мало кто знает, что в дореволюционной России имелся блестящий пример успешного воплощения в жизнь идей создания общества всеобщего равенства и социальной справедливости. Речь - о «Трудовом братстве», коммуне, созданной еще в XIX веке выпускником петербургского университета Николаем Неплюевым.
Об этом невероятном эксперименте мне рассказал доктор физико-математических наук, вице-президент Российской академии естественных наук Георгий Николаевич Фурсей. Его дед был одним из ближайших сподвижников Неплюева.
читать дальше
Николай Николаевич Неплюев происходил из древнего рода боярина Андрея Кобылы, который дал России знаменитые династии Романовых, Шереметевых и Колычевых. Его отец был богатым человеком, предводителем дворянства Черниговской губернии. Николай получил прекрасное образование, в 1875 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета и был отправлен на дипломатическую службу. Служил советником при русском посольстве в Мюнхене. Перед ним открывалась самая блестящая карьера.
Однако она была ему не по душе. Однажды Неплюеву приснился сон: он увидел себя в родном имении, среди крестьянских детей… И дипломат почувствовал, что его место – на Родине, а призвание состоит в том, чтобы сделать детей счастливыми. Для этого Неплюев решает создать Братство – сельскохозяйственную коммуну, основанную на христианских идеалах и принципах свободного и счастливого труда. Он без колебаний бросает престижную службу и возвращается в Россию.
Неплюев понимал, что дело требует не только больших средств, которые у него были, но и весьма основательной подготовки. Энтузиаст был уверен, что «гораздо более значимо не просто дать подаяние, а создать инструмент для постоянной помощи». Для этого он поступил вольнослушателем в Петровскую земледельческую академию, где овладел основами экономики и получил необходимые для ведения хозяйства практические знания. Одновременно обстоятельно знакомится с православной литературой.
В 1877 году Неплюев едет в имение отца на хуторе Воздвиженск Черниговской губернии, где и основывает свое знаменитое Крестовоздвиженское трудовое братство. Но начал с того, что создал приют для одаренных крестьянских детей-сирот. Через четыре года открыл в Воздвиженске мужскую сельскохозяйственную школу, и уже на этой базе сформировал потом знаменитое «Первое трудовое братство».
Николай Неплюев считал, что добиться успеха можно исключительно с воспитания детей, только чистое, «незамутненное» сознание способно воспринять идеи качественно новой жизни.
По его мнению, в основе воспитания и устоев жизни нового общества должны лежать фундаментальные нравственные принципы, основанные на христианских ценностях, а в России они должны быть принципами православия.
И при этом он проповедовал глубочайшее уважение ко всем религиозным конфессиям.
Но основой всего Неплюев провозглашал любовь – любовь к Творцу, к человеку, к природе. Полагая при этом, что чувство это требует специального воспитания, большой силы воли для его продвижения и удержания. «Главной целью всех друзей человечества в деле воспитания и должно быть – высвободить любовь из цепей себялюбия, гордости, лени, корысти и рабского страха», - заявлял основатель Братства.
Неплюев полагал, что воспитание должно основываться на фундаменте высокой культуры, обучении детей науке, живописи, поэзии, музыке. Он приглашал выдающихся педагогов, создал прекрасную библиотеку, организовывал выставки, поэтические вечера, театральные представления.
Учеников Николай Николаевич приглашал к себе в дом, где сам играл на фортепьяно произведения Бетховена, Моцарта, Шуберта. Ясно, что неподготовленные дети часто при этом дремали, но Неплюева это нисколько не смущало. По воспоминаниям современников, он только добродушно смеялся над сонями и продолжал играть. Он знал, что делал, и видел, как таял холод в их душах, как постепенно воспитывалось музыкальное чутье в детях. С течением времени ученики так полюбили музыку, что заслушивались ею.
Одной из важнейших предпосылок счастливой жизни Неплюев считал творчество, радостное отношение к труду. При этом полагал, что высокое качество отношений возможно только при условии равенства в распределении благ и оплаты труда. «Мне нечего было продумывать форму жизни, наиболее соответствующую вере и пониманию жизни верующего христианина, - писал он. - Св. Апостолы... научили нас тому примером братских общин, этой единственной форме социального строя, вполне соответствующей братской любви». Свои цели Неплюев сформулировал так: «Осуществить христианство в несравненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия». Крестовоздвиженский храм в имении Неплюева становится для братчиков приходским. Вводятся общие утренние и вечерние молитвы, богослужения по воскресеньям и всем большим православным праздникам, говение в Великий пост, изучение Писания.
Братчики организованы в несколько «семей», то есть артелей или групп по профессиональному признаку, названных в честь святых: «Семья Николая Чудотворца», «Семья Иоанна Богослова»…
В каждую такую «семью» входит несколько обычных семей и холостых. Вся «семья» живет в одном общежитии, питается за общим столом, воспитывает детей в собственном детском саду. Все важные решения принимает Дума Братства из 10-20 человек, работающая под председательством Блюстителя, которым пожизненно был избран Неплюев. Вся прибыль Братства, после отчислений в фонд развития, распределяется поровну между братчиками, независимо от профессии и занимаемой должности.
Устав Трудового братства был утвержден лично императором Александром III, но практическая деятельность общества тут же столкнулась с немалыми трудностями. У него были влиятельные противники, которые считали, что такие идеи слишком радикальны для России и потому «опасны». Тем не менее, общество росло, развивалось, и к 1908 году его численность составляла уже около 500 человек.
День в коммуне начинался с ежедневной молитвы. Занятия в школе проводились в радостной непринужденной обстановке. Любой труд считался достойным - и труд учителя, и работа в поле, или даже прачки, воспитывалось состояние радости труда. В братстве был девиз «Ничего лишнего». При этом всем предоставлялось хорошее здоровое питание, комфортное благоустроенное жилище, а в случае необходимости – качественное лечение.
Согласно уставу, существовали две основные группы: «полноправные братья», избираемые из числа выпускников братских школ и воспитанников Неплюева, и «приемные братья», те, кто пожелал в него вступить. Полноправные составляли высший орган Братства – Думу, и стали впоследствии хозяевами всего Братского имения. Приемные имели все права и на равных участвовали в распределении доходов, но не принимали участия в выборах и решении стратегических вопросов. Управление хозяйственной и педагогической деятельностью осуществлялось Советами – хозяйственным и педагогическим.
Одежда детей и взрослых членов Братства была изящной и удобной, даже праздничной, но никакие излишества не принимались. Все его члены были разбиты по профессиональным склонностям на «братские семьи», своего рода гильдии – семьи учителей, хлебопашцев, молочников. Каждый получал равную долю дохода на свои личные счета, не всем это нравилось, но Неплюев был убежден, что такой подход исключал зависть и карьеризм. Движущим стимулом являлось гораздо более высокое чувство стремления к процветанию и успеху всего сообщества.
Мужчины и женщины имели равные права, принципиальным моментом в Братстве являлась свобода. Каждый, по собственному желанию, вступал в Братство, и так же свободно мог из него выйти.
При этом он получал всю свою заработанную долю дохода. К моменту становления Братства доходы его были весьма значительными, и каждый братчик был вполне состоятельным человеком. Но главное – в частности, благодаря равной оплате труда - оказалось возможным реализовать другую, более высокую форму свободы, свободную от корысти, и наметить новые подходы к труду. Формулируя кратко: это позволило осуществить принцип перехода от традиционного труда к творчеству. Нравственный уровень братчиков характеризует лишь один факт: за всю историю коммуны не было ни одного случая воровства.
Хозяйственная жизнь Братства была организована на высокой научной и технической базе. Оно располагало мощной электростанцией, телефонной сетью - такого еще нигде не было в сельской местности России, имело тракторы, использовало новейшие научные достижения. Производство тщательно планировалось, применялся анализ рынка. В результате урожайность в коммуне была в 2,5 раза выше, чем в среднем по Черниговской губернии.
В 1901 году, когда Братство окончательно стало на ноги, Неплюев передал ему все свое огромное состояние – 18 тысяч гектаров земли с постройками, заводами на общую сумму в 1,8 миллиона рублей, что по нынешнему курсу составляет несколько миллиардов долларов.
На Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1911 года братское имение было удостоено Большой золотой медали, в 1912-1913 годах его активы превышали 2 миллиона рублей.
В последние годы жизни Неплюев стал разрабатывать проект Всероссийского братства под покровительством Синода и императора, но осуществить свой грандиозный замысел уже не успел. В 1907 году он отправился в Санкт-Петербург, но там тяжело заболел гриппом и вернулся в Воздвиженск. В течение болезни Неплюев часто причащался, а в день смерти его соборовали.
Журналист, побывавший в Воздвиженской коммуне осенью 1922 года, когда страна была разрушена гражданской войной, был поражен увиденным. Высочайшая агрокультура, собственная электростанция, огромный сад из лучших сортов фруктов, кирпичный завод, телефонная сеть, великолепно поставленный животноводческий комплекс, две земледельческие и одна подготовительная школы. «И без того всякому, кто хоть сколько-нибудь знаком с сельским хозяйством, должно быть до очевидности ясно, что других таких сельскохозяйственных крестьянских коллективов нет не только в Черниговской губернии, но и во всей России», - отмечал изумленный автор материала.
Большевики сначала с интересом отнеслись к Братству, полагая, что речь фактически идет о коммунистической коммуне. Его так и переименовали: в Первую Украинскую Советскую коммуну. И она, опираясь на мощную экономическую базу, эффективно работала даже в условиях военного коммунизма. Но ясно, что во времена террора, зависти и доносов существовать в атеистическом СССР такая структура, построенная на высоких принципах христианства, никак уже не могла.
В 1924 году Братство превратили в обычный колхоз, а кончилось все тем, что его членов объявили кулаками, арестовали, а имущество конфисковали. Церковь была разрушена, ее настоятель убит.
На месте процветавшей коммуны власти устроили колонию для особо опасных преступников – убийц и насильников. Выдающийся социальный эксперимент был растоптан. Николай Неплюев к тому времени уже умер и не стал свидетелем гибели своего детища. К счастью…
Дед петербургского академика Георгия Фурсея работал в Братстве Неплюева главным управляющим. А его сын, отец академика, стал художником и музыкантом. Во время Гражданской войны был мобилизован в армию Деникина, но заболел тифом и в боях участия не принимал. Но все равно оказался потом в лагере на Соловках. Когда его освободили, стал жить в Архангельске. Затем был снова арестован по доносу, а в 1942 году расстрелян. Приговор мотивировался тем, что Николай Фурсей «восхвалял вражескую культуру, немецких композиторов Баха, Бетховена и Моцарта называл гениями». Тайну гибели своего отца Георгий Николаевич узнал только в 1990 году...
Идеи Неплюева поначалу перекликались с тем, что проповедовал в то время Лев Толстой. Николай Николаевич написал ему письмо и встречался с ним в Москве. Позже, уже получив разрешение на открытие школы, он еще раз заезжал к Толстому, но не застал его. «В 1884 году, - писал директор музея «Трудовое братство Н.Н. Неплюева Валерий Авдасев, - их пути сильно разошлись на почве отношения к церкви. Неплюев хотя и уважал Толстого как гениального художника, но считал его позицию в данном вопросе неправильной. Лев Николаевич, как вы помните, писал, что в церкви не осталось ничего, кроме икон, парчи и слов. А Николай Николаевич считал, что именно церковь может дать духовные основы для преображения человека и всего общества, что именно церковь является последней истиной, за которую следует уцепиться, которой следует держаться, которую нужно хранить. По этому поводу у них были постоянные заочные споры. Был даже такой небольшой курьез: когда толстовская община, живущая под Геленджиком в Кринице, приехала перенять опыт жизни братства, они были в шоке. Уровень жизни в братстве, по их представлениям, был преступно высок - крестьяне у Неплюева ходили в кожаных сапогах и пальто, использовали довольно дорогостоящую по тем временам технику. В общем, это было неудивительно - в толстовских общинах были интеллигенты, пришедшие из городов, а у Неплюева - генетические крестьяне, умевшие работать, приспособленные к сельской жизни. Кстати, когда Толстого отлучили от церкви, Неплюев по своей же инициативе написал письмо в Синод о правоте этого решения. По его мысли, церковь не была бы живым организмом, если бы не предприняла такого акта».
По мнению В. Авдасева, история коммуны Неплюева - этот история о смысле существования человека на земле. Неплюев вопрос о добре и зле поставил радикально, потому что нельзя одновременно служить одному и другому. И он нашел такую особенную форму жизни - братства, призванного приютить каждого человека, ищущего правды и любви. Но оказалось, что именно в братстве вопрос правды и неправды, злого и доброго начала человека встал очень остро. Ведь вначале Николай Николаевич думал, что воспитанием оградит братчиков от зла и они, как цветы, потянутся к солнцу, к Богу, к любви. Но потом он писал:
«Каюсь, что я не оценил учения церкви о греховности человеческой, потому что греховность остается в самом человеке, потому большим препятствием к возрастанию духовному является именно греховность самого человека, и поэтому искоренить ее можно только тем, что было положено отцами: молитвой, постом, покаянием».
В 1983 году о коммуне Неплюева восторженную монографию вдруг написал человек, который, казалось, никак не должен был в те времена этого делать – Нестор Солодовников, генерал-майор разведки, начальник управления ГРУ, а потом один из заместителей Вячеслава Молотова. «Община, - отмечал он, - была названа Трудовым братством. По замыслу его учредителей, это название должно было включать в себя глубокий социальный смысл и богатое идейное наполнение, ведущая роль в которых отводилась христианским нравственным ценностям и мотивам. Члены трудового братства называли друг друга братьями и сестрами».
Нестор Солодовников считал, что взгляды Н. Неплюева «не утратили своего познавательного значения и по нынешним меркам».
Наверно, эти слова можно сказать и сегодня.
Об этом невероятном эксперименте мне рассказал доктор физико-математических наук, вице-президент Российской академии естественных наук Георгий Николаевич Фурсей. Его дед был одним из ближайших сподвижников Неплюева.
читать дальше
Николай Николаевич Неплюев происходил из древнего рода боярина Андрея Кобылы, который дал России знаменитые династии Романовых, Шереметевых и Колычевых. Его отец был богатым человеком, предводителем дворянства Черниговской губернии. Николай получил прекрасное образование, в 1875 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета и был отправлен на дипломатическую службу. Служил советником при русском посольстве в Мюнхене. Перед ним открывалась самая блестящая карьера.
Однако она была ему не по душе. Однажды Неплюеву приснился сон: он увидел себя в родном имении, среди крестьянских детей… И дипломат почувствовал, что его место – на Родине, а призвание состоит в том, чтобы сделать детей счастливыми. Для этого Неплюев решает создать Братство – сельскохозяйственную коммуну, основанную на христианских идеалах и принципах свободного и счастливого труда. Он без колебаний бросает престижную службу и возвращается в Россию.
Неплюев понимал, что дело требует не только больших средств, которые у него были, но и весьма основательной подготовки. Энтузиаст был уверен, что «гораздо более значимо не просто дать подаяние, а создать инструмент для постоянной помощи». Для этого он поступил вольнослушателем в Петровскую земледельческую академию, где овладел основами экономики и получил необходимые для ведения хозяйства практические знания. Одновременно обстоятельно знакомится с православной литературой.
В 1877 году Неплюев едет в имение отца на хуторе Воздвиженск Черниговской губернии, где и основывает свое знаменитое Крестовоздвиженское трудовое братство. Но начал с того, что создал приют для одаренных крестьянских детей-сирот. Через четыре года открыл в Воздвиженске мужскую сельскохозяйственную школу, и уже на этой базе сформировал потом знаменитое «Первое трудовое братство».
Николай Неплюев считал, что добиться успеха можно исключительно с воспитания детей, только чистое, «незамутненное» сознание способно воспринять идеи качественно новой жизни.
По его мнению, в основе воспитания и устоев жизни нового общества должны лежать фундаментальные нравственные принципы, основанные на христианских ценностях, а в России они должны быть принципами православия.
И при этом он проповедовал глубочайшее уважение ко всем религиозным конфессиям.
Но основой всего Неплюев провозглашал любовь – любовь к Творцу, к человеку, к природе. Полагая при этом, что чувство это требует специального воспитания, большой силы воли для его продвижения и удержания. «Главной целью всех друзей человечества в деле воспитания и должно быть – высвободить любовь из цепей себялюбия, гордости, лени, корысти и рабского страха», - заявлял основатель Братства.
Неплюев полагал, что воспитание должно основываться на фундаменте высокой культуры, обучении детей науке, живописи, поэзии, музыке. Он приглашал выдающихся педагогов, создал прекрасную библиотеку, организовывал выставки, поэтические вечера, театральные представления.
Учеников Николай Николаевич приглашал к себе в дом, где сам играл на фортепьяно произведения Бетховена, Моцарта, Шуберта. Ясно, что неподготовленные дети часто при этом дремали, но Неплюева это нисколько не смущало. По воспоминаниям современников, он только добродушно смеялся над сонями и продолжал играть. Он знал, что делал, и видел, как таял холод в их душах, как постепенно воспитывалось музыкальное чутье в детях. С течением времени ученики так полюбили музыку, что заслушивались ею.
Одной из важнейших предпосылок счастливой жизни Неплюев считал творчество, радостное отношение к труду. При этом полагал, что высокое качество отношений возможно только при условии равенства в распределении благ и оплаты труда. «Мне нечего было продумывать форму жизни, наиболее соответствующую вере и пониманию жизни верующего христианина, - писал он. - Св. Апостолы... научили нас тому примером братских общин, этой единственной форме социального строя, вполне соответствующей братской любви». Свои цели Неплюев сформулировал так: «Осуществить христианство в несравненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия». Крестовоздвиженский храм в имении Неплюева становится для братчиков приходским. Вводятся общие утренние и вечерние молитвы, богослужения по воскресеньям и всем большим православным праздникам, говение в Великий пост, изучение Писания.
Братчики организованы в несколько «семей», то есть артелей или групп по профессиональному признаку, названных в честь святых: «Семья Николая Чудотворца», «Семья Иоанна Богослова»…
В каждую такую «семью» входит несколько обычных семей и холостых. Вся «семья» живет в одном общежитии, питается за общим столом, воспитывает детей в собственном детском саду. Все важные решения принимает Дума Братства из 10-20 человек, работающая под председательством Блюстителя, которым пожизненно был избран Неплюев. Вся прибыль Братства, после отчислений в фонд развития, распределяется поровну между братчиками, независимо от профессии и занимаемой должности.
Устав Трудового братства был утвержден лично императором Александром III, но практическая деятельность общества тут же столкнулась с немалыми трудностями. У него были влиятельные противники, которые считали, что такие идеи слишком радикальны для России и потому «опасны». Тем не менее, общество росло, развивалось, и к 1908 году его численность составляла уже около 500 человек.
День в коммуне начинался с ежедневной молитвы. Занятия в школе проводились в радостной непринужденной обстановке. Любой труд считался достойным - и труд учителя, и работа в поле, или даже прачки, воспитывалось состояние радости труда. В братстве был девиз «Ничего лишнего». При этом всем предоставлялось хорошее здоровое питание, комфортное благоустроенное жилище, а в случае необходимости – качественное лечение.
Согласно уставу, существовали две основные группы: «полноправные братья», избираемые из числа выпускников братских школ и воспитанников Неплюева, и «приемные братья», те, кто пожелал в него вступить. Полноправные составляли высший орган Братства – Думу, и стали впоследствии хозяевами всего Братского имения. Приемные имели все права и на равных участвовали в распределении доходов, но не принимали участия в выборах и решении стратегических вопросов. Управление хозяйственной и педагогической деятельностью осуществлялось Советами – хозяйственным и педагогическим.
Одежда детей и взрослых членов Братства была изящной и удобной, даже праздничной, но никакие излишества не принимались. Все его члены были разбиты по профессиональным склонностям на «братские семьи», своего рода гильдии – семьи учителей, хлебопашцев, молочников. Каждый получал равную долю дохода на свои личные счета, не всем это нравилось, но Неплюев был убежден, что такой подход исключал зависть и карьеризм. Движущим стимулом являлось гораздо более высокое чувство стремления к процветанию и успеху всего сообщества.
Мужчины и женщины имели равные права, принципиальным моментом в Братстве являлась свобода. Каждый, по собственному желанию, вступал в Братство, и так же свободно мог из него выйти.
При этом он получал всю свою заработанную долю дохода. К моменту становления Братства доходы его были весьма значительными, и каждый братчик был вполне состоятельным человеком. Но главное – в частности, благодаря равной оплате труда - оказалось возможным реализовать другую, более высокую форму свободы, свободную от корысти, и наметить новые подходы к труду. Формулируя кратко: это позволило осуществить принцип перехода от традиционного труда к творчеству. Нравственный уровень братчиков характеризует лишь один факт: за всю историю коммуны не было ни одного случая воровства.
Хозяйственная жизнь Братства была организована на высокой научной и технической базе. Оно располагало мощной электростанцией, телефонной сетью - такого еще нигде не было в сельской местности России, имело тракторы, использовало новейшие научные достижения. Производство тщательно планировалось, применялся анализ рынка. В результате урожайность в коммуне была в 2,5 раза выше, чем в среднем по Черниговской губернии.
В 1901 году, когда Братство окончательно стало на ноги, Неплюев передал ему все свое огромное состояние – 18 тысяч гектаров земли с постройками, заводами на общую сумму в 1,8 миллиона рублей, что по нынешнему курсу составляет несколько миллиардов долларов.
На Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1911 года братское имение было удостоено Большой золотой медали, в 1912-1913 годах его активы превышали 2 миллиона рублей.
В последние годы жизни Неплюев стал разрабатывать проект Всероссийского братства под покровительством Синода и императора, но осуществить свой грандиозный замысел уже не успел. В 1907 году он отправился в Санкт-Петербург, но там тяжело заболел гриппом и вернулся в Воздвиженск. В течение болезни Неплюев часто причащался, а в день смерти его соборовали.
Журналист, побывавший в Воздвиженской коммуне осенью 1922 года, когда страна была разрушена гражданской войной, был поражен увиденным. Высочайшая агрокультура, собственная электростанция, огромный сад из лучших сортов фруктов, кирпичный завод, телефонная сеть, великолепно поставленный животноводческий комплекс, две земледельческие и одна подготовительная школы. «И без того всякому, кто хоть сколько-нибудь знаком с сельским хозяйством, должно быть до очевидности ясно, что других таких сельскохозяйственных крестьянских коллективов нет не только в Черниговской губернии, но и во всей России», - отмечал изумленный автор материала.
Большевики сначала с интересом отнеслись к Братству, полагая, что речь фактически идет о коммунистической коммуне. Его так и переименовали: в Первую Украинскую Советскую коммуну. И она, опираясь на мощную экономическую базу, эффективно работала даже в условиях военного коммунизма. Но ясно, что во времена террора, зависти и доносов существовать в атеистическом СССР такая структура, построенная на высоких принципах христианства, никак уже не могла.
В 1924 году Братство превратили в обычный колхоз, а кончилось все тем, что его членов объявили кулаками, арестовали, а имущество конфисковали. Церковь была разрушена, ее настоятель убит.
На месте процветавшей коммуны власти устроили колонию для особо опасных преступников – убийц и насильников. Выдающийся социальный эксперимент был растоптан. Николай Неплюев к тому времени уже умер и не стал свидетелем гибели своего детища. К счастью…
Дед петербургского академика Георгия Фурсея работал в Братстве Неплюева главным управляющим. А его сын, отец академика, стал художником и музыкантом. Во время Гражданской войны был мобилизован в армию Деникина, но заболел тифом и в боях участия не принимал. Но все равно оказался потом в лагере на Соловках. Когда его освободили, стал жить в Архангельске. Затем был снова арестован по доносу, а в 1942 году расстрелян. Приговор мотивировался тем, что Николай Фурсей «восхвалял вражескую культуру, немецких композиторов Баха, Бетховена и Моцарта называл гениями». Тайну гибели своего отца Георгий Николаевич узнал только в 1990 году...
Идеи Неплюева поначалу перекликались с тем, что проповедовал в то время Лев Толстой. Николай Николаевич написал ему письмо и встречался с ним в Москве. Позже, уже получив разрешение на открытие школы, он еще раз заезжал к Толстому, но не застал его. «В 1884 году, - писал директор музея «Трудовое братство Н.Н. Неплюева Валерий Авдасев, - их пути сильно разошлись на почве отношения к церкви. Неплюев хотя и уважал Толстого как гениального художника, но считал его позицию в данном вопросе неправильной. Лев Николаевич, как вы помните, писал, что в церкви не осталось ничего, кроме икон, парчи и слов. А Николай Николаевич считал, что именно церковь может дать духовные основы для преображения человека и всего общества, что именно церковь является последней истиной, за которую следует уцепиться, которой следует держаться, которую нужно хранить. По этому поводу у них были постоянные заочные споры. Был даже такой небольшой курьез: когда толстовская община, живущая под Геленджиком в Кринице, приехала перенять опыт жизни братства, они были в шоке. Уровень жизни в братстве, по их представлениям, был преступно высок - крестьяне у Неплюева ходили в кожаных сапогах и пальто, использовали довольно дорогостоящую по тем временам технику. В общем, это было неудивительно - в толстовских общинах были интеллигенты, пришедшие из городов, а у Неплюева - генетические крестьяне, умевшие работать, приспособленные к сельской жизни. Кстати, когда Толстого отлучили от церкви, Неплюев по своей же инициативе написал письмо в Синод о правоте этого решения. По его мысли, церковь не была бы живым организмом, если бы не предприняла такого акта».
По мнению В. Авдасева, история коммуны Неплюева - этот история о смысле существования человека на земле. Неплюев вопрос о добре и зле поставил радикально, потому что нельзя одновременно служить одному и другому. И он нашел такую особенную форму жизни - братства, призванного приютить каждого человека, ищущего правды и любви. Но оказалось, что именно в братстве вопрос правды и неправды, злого и доброго начала человека встал очень остро. Ведь вначале Николай Николаевич думал, что воспитанием оградит братчиков от зла и они, как цветы, потянутся к солнцу, к Богу, к любви. Но потом он писал:
«Каюсь, что я не оценил учения церкви о греховности человеческой, потому что греховность остается в самом человеке, потому большим препятствием к возрастанию духовному является именно греховность самого человека, и поэтому искоренить ее можно только тем, что было положено отцами: молитвой, постом, покаянием».
В 1983 году о коммуне Неплюева восторженную монографию вдруг написал человек, который, казалось, никак не должен был в те времена этого делать – Нестор Солодовников, генерал-майор разведки, начальник управления ГРУ, а потом один из заместителей Вячеслава Молотова. «Община, - отмечал он, - была названа Трудовым братством. По замыслу его учредителей, это название должно было включать в себя глубокий социальный смысл и богатое идейное наполнение, ведущая роль в которых отводилась христианским нравственным ценностям и мотивам. Члены трудового братства называли друг друга братьями и сестрами».
Нестор Солодовников считал, что взгляды Н. Неплюева «не утратили своего познавательного значения и по нынешним меркам».
Наверно, эти слова можно сказать и сегодня.