В «Тимее» о теме потопов говорится (материал в журнале есть), но не устами Сократа, а устами безвестного египетского жреца в переложении Солона и в прочтении Сократом, Зевс знает, какой раз уже переписанной книги. Здесь же говорит сам Платон, читай, Сократ.
читать дальше
Фортье Д’Урбан, автор книги «История и теория потопа Огигеса или Ноя и затопления Атлантиды», изданной в 1809 году и получившей одобрение от Кельтской академии, от Парижского Атенея, и от Университета Монпелье, предупреждал, что Великий Потоп не является догматом.
«Этой книгой я осуществляю введение в исследование: происхождения земного шара, на котором мы обитаем; доказываю вместе с Бултоном физическую невозможность всеобщего потопа и даю представление о глубокой древности индейцев. Я считаю своим долгом предостеречь тех, кто справедливо придерживается догматов христианства, что всеобщий потоп не является догматом».
Приступим к чтению…
Её (Атлантиды) положение было одним из самых благоприятных на земном шаре. Часть в теплой зоне, часть в прекраснейшем климате умеренной зоны: зимы не знали. Несомненно, люди не миновали подобного обиталища. Но в момент величайшего процветания, природа, силы которой превосходят все наши, в одно мгновение разрушает всё. Затопление Атлантиды уничтожило эту великую империю, и едва прошло несколько столетий, как память о ней уже и стерлась. Было бы удивительно, если бы они не знали о большом острове, о существовании которого я только что говорил. Нет, они знали о ней. Я уже сообщал, о чем говорил Платон в своих диалогах критика и Тимея. Там говорилось о необычном металле, который Критиас сравнивал с золотом. Не та ли это платина, которую нашли в наши дни в Испании? Теперь доказанное существование этого древнего металла разве не может считаться доказательством подлинности рассказов Платона? Для того, чтобы в заключение показать, что у него (Платона) нет сомнений в этих темах, я приведу здесь перевод сказанного им в другом диалоге о том, что произошло после катастрофы потопа. Я восстановлю в этом диалоге имя Платона, который, согласно Цицерону, скрывался там под именем Афинского иноземца. Остальные собеседники — Клиний, Критон и Евтидем (привожу имена по современной печати, где, кстати, пишут Сократа вместо Платона — R°).
В заключение я хочу здесь показать, — чтобы никто не сомневался в этих темах — перевод того, о чём он говорит в другом диалоге — о происшедшем, после катастрофы, потопе…
Платон.
С чего началось гражданское общество? Самый простой и безопасный путь, чтобы обнаружить его происхождение, не так ли?
Клиний.
Какая?
Платон.
Та, которую надо принимать, когда хочется рассмотреть различные изменения, происходящие в государствах, либо в добре, либо во зле.
Клиний.
Как вы это понимаете?
Платон.
Скажите, как вы думаете: как давно были основаны первые государства, и люди жили по закону? Я предлагаю обратить свой взор на это почти бесконечное пространство прошедших времен и революций, произошедших в этом промежутке.
Клиний.
Я затрудняюсь.
Платон.
Эпоха, несомненно, отдаленная, и теряется в глубине веков.
Клиний.
Бесспорно.
Платон.
С того времени не образовывалось ли огромное количество государств, в то время как другие в таком же количестве полностью уничтожались? И за время, что они существовали, разве не меняли несколько раз правительства? Не были ли у них периодов возвышения и упадка? Разве нравы не переходили по очереди от добродетели к пороку, и от порока к добродетели?
Клиний.
Да, всё это так и происходило.
Платон.
Постараемся выяснить, если это возможно, общую причину всех этих перипетий: может быть, она укажет нам на первое происхождение и на первые революции правителей.
Клиний.
Вы правы: объясните нам свою мысль, и мы приложим все усилия, чтобы следовать за вами.
Платон.
Имеете ли вы веру в то, о чем свидетельствуют древние традиции? ,
Клиний.
О чём они говорят?
Платон.
Что род человеческий не раз уничтожался потопами, болезнями и прочими подобными происшествиями, которые щадили лишь очень-очень небольшое число людей.
Клиний.
В этом нет ничего такого, что не заслуживает веры любого человека.
Что те, кто избежал тогда гибели, были в основном обитателями гор, на вершинах которых сохранились слабые искры рода человеческого.Клиний.
Это очевидно.Платон.
Что горцы были почти в полном неведении обо всех искусствах, обо всех изобретениях, которые честолюбие и скупость придумали в городах, и о тысяче других способов, которыми люди умели вмешиваться в жизнь друг друга.Клиний.
Так и должно было случиться.
Платон.
Поэтому все города, расположенные в сельской местности и на берегу моря, были полностью морской пучиной в тот период.
Клиниас.
Да.
Платон.
Не сможем ли мы также говорить, что инструменты всех видов, что все открытия, сделанные до сих пор в искусстве, политике и других науках, что все это было утрачено без малейшего остатка?
Клиниас.
Без сомнения. Те, кто пережил это наводнение, потеряли из виду тысячи лет, которые прошли до них. Таким образом, не более тысячи или двух тысяч лет назад были сделаны открытия, которые частично приписываются Дедалу, частично Орфею и Паламеду, частично — флейте, которой Марсиас и Олимпос обязаны чтением, которое принадлежит Айнфиону, и тысяче других открытий, которые сейчас родились всего за два дня, если можно так выразиться.
Платон.
Таково было положение человека посреди этого общего запустения: повсюду виднелась картина огромного и ужасного одиночества; огромные страны были без жителей; большинство животных погибло; лишь немногочисленное стадо волов и коз было единственным ресурсом, который оставался для людей того времени надеждой на выживание.
Клиний.
Точно так.
Платон.
Таким образом, именно из этого положения вещей сформировалось все, что мы видим сегодня; возникли города, правительства, искусства и законы, и среди нас появилось множество пороков и добродетелей.
Клиний.
Как? Поясните.
Платон.
Неужели вы думаете, что те, кто не имеет опыта в множестве благ и бед, рожденные в лоне наших городов, вполне благи или совсем нечестивы?
Клиний.
Хорошо. И что?
Платон.
Поэтому только со временем, и по мере того, как наш вид множился, все дошло до того, что мы сейчас можем наблюдать.
Клиний.
Так.
Платон.
Эта перемена, судя по всему, произошла не вдруг, а постепенно и на больших расстояниях.
Клиний.
Это не должно было произойти иначе.
Платон.
В результате, страх перед потопом, очень острый в начале, должен был помешать покинуть горы, чтобы поселиться внизу.
Клиний.
Бесспорно.
Платон.
Разве их малочисленность не обуславливала общение между группами очень редким и столь же востребованным? Но утрата искусства отняла у них почти все средства путешествия друг к другу, что по суше, что по морю. Поэтому им вряд ли удалось бы что-либо получить друг от друга, потому что железо, медь и другие металлы, занесённые потопом, исчезли за чертой земли, и люди не знали, как раскопать их, и как их извлекать из руд. Даже рубка дров представляла собой нелёгкую задачу, так как те немногие инструменты, которые сохранились в их горах, должны были развалиться от употребления и не могли быть заменены другими, пока не было обретено искусство обыскивать металлы.
Клиниас.
Этого не могло быть и в помине.
Платон.
Через сколько поколений, по-вашему, мы сделали кельтское открытие?
Клиний.
Очевидно только после очень большого числа.
Платон.
Таким образом, все искусства, которые не могут обойтись без железа, меди и других металлов, должны были игнорироваться в течение всего этого и даже более длительного промежутка времени.
Клиний.
Бесспорно.
Платон.
Поэтому восстания и войны были также изгнаны тогда почти из всех звеньев мира.
Клиний.
Как это ?
Платон.
Сначала они находили в своем небольшом количестве один мотив — лелеять друг друга. Тогда у них не должно было быть больших споров о еде: все, за исключением, может быть, некоторых, имели в изобилии пастбища, на которых они добывали себе пропитание; таким образом, у них не было недостатка ни в плоти, ни в молоке: кроме того, охота обеспечивала их деликатесами в нужном количестве. Кроме того, у них были одежды, как на день, так и на ночь, хижины и вазы всякого рода, некоторые из которых были огнеупорными; ибо их изготовление не нуждается в железе, и Бог хотел, чтобы эти два искусства удовлетворяли их потребности, чтобы человеческий род мог сохраниться и расти. При таком количестве ресурсов их бедность не могла быть достаточно велика, чтобы вызвать у них раздоры и разногласия. С другой стороны, нельзя сказать, что они были богаты, так как не обладали ни золотом, ни серебром. Так вот, в любом обществе, где не известны ни богатство, ни нищета, нравы должны быть очень чистыми: ибо ни распутство, ни несправедливость, ни ревность и зависть не могут проникнуть в него. Поэтому они были добродетельны по этой причине и крайне просты. Ко всему этому они прибавляли веру и жили в мире.
Клиниас.
Мы с Евтидемом согласны.
Платон.
Попробовали бы вы не согласиться со мной, засранцы! Но, ладно, продолжим..
Таким образом, мы можем заверить, что в течение нескольких поколений люди этого времени должны были быть менее трудолюбивыми, чем те, кто жил непосредственно перед потопом, и чем те, кто живёт в наши дни;.что они были более невежественны в бесконечном множестве искусств, особенно в искусстве войны и в морских и сухопутных боях; они не знали суда и раскола, которые происходят только в городах и где используются, как на словах, так и на деле, все воображаемые хитрости, чтобы причинить вред друг другу и друг другу тысячу несправедливостей; но они были проще, смелее, темпераментнее и справедливее во всем. Мы уже говорили об этом.
Клиниас.
Все это правда.
Платон.
Эта пространная тема, которую мы обсуждаем, и тысяча других подобных вещей, которые мы могли бы добавить к ней, как правило, дают нам знание о том, как законы стали нужны тем, о ком мы говорим, и каков был их законодатель.
Клиний.
Эта мысль уместна.
Платон (читай, Сократ).
Не правда ли, что в той жизни они не нуждались в законодателе, и не было таких обстоятельств, которые обычно орождали законы? Ибо письмо было неизвестно им, и употребляемые так называемые отцовские законы были единственными правилами их поведения.
Клиний.
А то! Само собой.
Платон.
Что же касается их правительства, то вот в какой форме оно должно было быть.
Клиниас.
Какой форме?
Платон.
Я считаю, что люди того времени не знали другого правления, кроме династии, остатки которой до сих пор видны в нескольких линиях от Орей и варваров. Греки называли династию империей, основанной только на той власти, которую природа дает человеку над другими людьми. Это слово происходит от существительного намис, потенция). Гомер где-то говорит, что это правительство было у циклопов. «Циклопы, — говорит он, — не держат общего совета; они не вершат справедливости. Они пребывают в «глубоких пещерах на вершинах высоких гор; там каждый дает законы жене и детям, мало беспокоя других».
Клиний.
Ваша страна приобрела в Гомере замечательного поэта. Мы объехали несколько очень красивых мест, и мы, критяне, мало знакомы с чужой поэзий.
Меил.
Мы много читаем Гомера, и он кажется нам выше других поэтов, хотя в те времена нравы, которые он описывает, были скорее ионическими, чем лакедемоновскими. Цитируемое вами место вполне подкрепляет вашу речь; поэт заимствует из самых отдаленных времен события, которые и рисует в сказочном повествовании как дикие нравы циклопов.
Платон.
Это правда, что Гомер и его свидетельство может служить нам доказательством того, что когда-то были такие правители.
Клиний.
Очень хорошо.
Платон.
Не образуются ли эти правительства из семей, разделенных по месту жительства и рассеянных в отдалённых местах по причине какого-либо всеобщего запустения, и не та ли устанавливается власть, что передается старшему от отца и матери в наследство; чтобы остальные, собравшиеся вокруг него, как птенцы вокруг матери, составляли лишь одно стадо, подчиненное отцовской власти и живущее под справедливейшим из царств?
Со временем эти семьи, собравшись вместе, строят города, в которых живут вместе: заботу о земледелии отдают, сначала возделывая склоны гор; в качестве стен сажают изгородь, служащую оградой и убежищем от свирепых зверей.
Естественно, так все и происходит.
То, что я добавляю, меньше в природе ?
Что эти великие семьи, приходящие таким образом к своему положению собиранием первых менее значительных семей, когда каждая из составляющих семей должна была представить себя имея старейшего в качестве главы; что живя до времени отдельно друг от друга и получив от своих отцов и предков разные принципы, касающиеся поклонения богам и образа жизни, члены каждой семьи должны были привести в великое свои особые законы и обычаи.
Ну что же, если я не ошибаюсь, вот мы и пришли, к истокам законодательства.Клиний.
Я тоже так думаю.
Действительно, в силу этого многообразия обычаев они не могли не объединиться и, вместе, поручить некоторым из них рассмотрение конкретных законов. Те же, взяв от каждой семьи то, что считали лучшим, предлагали его вождям и представителям большинства, предлагая оставить на их выбор необходимое и достаточное, и, тем самым, приобретали себе звание законодателей. Затем, установив с единодушного согласия вождей, чтобы управлять ими, династии, находившиеся там, кои и переходили в аристократию или монархию, и все тогда уже жили в новой форме правления.
Порядок вещей приведет и
obfervatorium.ru/%d0%b8%d0%b7-%d1%81%d0%be%d0%b...