Моя душа
Он не мурлыкал, не выпрашивал подачки, просто сидел рядом. Но отчего-то плакать при нём показалось ей неловким, будто рядом оказался не кот, а человек, сочувствующий и всё понимающий…
читать дальше
Глаза ничего не видели от слез. Лицо на фотографии, перечеркнутой траурной лентой, расплывалось, любимые черты становились нечёткими, и в этом, пожалуй, было милосердие.
Говорят, время лечит. Может, и так, просто времени прошло ещё слишком мало. Только сорок дней с того момента, когда жизнь разделилась надвое: радость и горе, жизнь и смерть...
Она словно тоже умерла в тот день вместе с Ильёй, а если и жила, то скорее по привычке, равнодушно, перетекая изо дня в день и мучая себя одним и тем же вопросом: что было бы, если?..
Если бы тем проклятым утром она каким-то невероятным чутьём поняла, что он больше не вернётся, если бы она могла удержать любимого рядом, если бы она остановила не сумевшую так резко затормозить машину пусть невольного, но всё равно - виновника смерти Ильи...
Будь у неё хоть самый крохотный шанс всё изменить, она бы сама, лично встала бы грудью на пути того мужика, даже тронуться с места ему не позволила бы!!!
И то, что столкновение было роковой случайностью, нисколько не утешало. Кто там, на небесах, допустил, что машина мужа вдруг встала, как вкопанная, посреди трассы, а второй водитель не успел среагировать и избежать столкновения?!
И вот жестокий итог: Илья покоится в земле, а тот, другой, уже второй месяц в больнице, в критическом состоянии. Умом Вика всё понимала, и всё равно винила и мужика, которому так не повезло, и самого Создателя.
Ей было так плохо, так безнадёжно, что она опустилась на скамейку неподалёку от могилы мужа и завыла в голос, не думая, слышит ли её кто-то или нет:
- Илья, родной, как же мне без тебя плохо! Я не знаю, как мне жить дальше без тебя! Забери меня к себе, не оставляй одну! А может, там, за чертой, и нет ничего?! Подай хоть знак, умоляю!
Что-то мягкое коснулось её ноги. Она сперва даже не поняла, что уже не одна в этой юдоли скорби.
Взглянув вниз, девушка увидела большого серого кота. Это он только что вежливо потерся о её ноги пушистой шубкой и теперь сидел рядом, глядя снизу вверх неожиданно осмысленным, почти человеческим немигающим взглядом.
Вика на всякий случай отодвинулась подальше - бродячим животным она не доверяла. Мало ли что у него на уме? А вдруг набросится, укусит или оцарапает?
Кот посмотрел с некоторым укором, подобрался и в одно движение оказался рядом с ней на скамейке.
- Уходи, пожалуйста! - попросила Вика, снова отстраняясь. - У меня горе, ты что, не видишь? Дай одной побыть!
Кот внимательно выслушал её тираду, однако уходить он явно не собирался. Наоборот, он придвинулся к ней вплотную и грел её бок через плащ.
Он не мурлыкал, не выпрашивал подачки, просто сидел рядом. Но отчего-то плакать при нём показалось ей неловким, будто рядом оказался не кот, а человек, сочувствующий и всё понимающий.
- Я не знаю, как дальше жить, - заговорила Вика, неотрывно глядя на фото. – Как это: я приду домой, а его нет? И никогда больше не будет… Он не войдёт в комнату, не обнимет меня, не засмеётся, и дети у нас никогда не родятся… Как можно жить, понимая это?!
Кот молчал. Он тоже смотрел на фотографию и не трогался с места.
- И этот человек… Тот, который в него врезался… Я умом всё понимаю, он ничего не мог сделать и сам пострадал, но как же я его ненавижу!!!
Слышала, что он в больнице сейчас, переломы множественные, сотрясение черепа, но он жив, понимаешь, жив! А я бы всё отдала, чтобы это Илья сейчас был на его месте, пусть бы и переломанный. Я бы его вытащила, зубами вытянула с того света! Но ничего нельзя изменить, ничего… И как мне жить теперь, серый?!
Кот тихонько замурчал и положил ей голову на колени. Она невольно вздрогнула, но мерное мурчание отвлекало, успокаивало, и Вика осторожно погладила кота раз, другой.
Он перетёк к ней на колени уже целиком и устроился там большим пушистым клубком, словно вбирая в себя её печаль и растворяя в мерных звуках.
Вика обхватила его поудобнее, двумя руками, и они сейчас были словно единое целое: безутешная заплаканная девушка, ещё недавно – счастливая жена, в одночасье ставшая вдовой, и кот, которому не нужно было подбирать слов утешения.
Время замерло. Сердце перестало биться пойманной птицей, возвращаясь к привычному ритму. Озноб отступил, по телу разлилось приятное тепло. Вика погрузилась в подобие приятной дремоты, а кот грел её колени, став той единственной опорой, которую она искала и не могла отыскать...
Когда Вика открыла глаза, то первым делом посмотрела на колени, потом поискала кота взглядом. Напрасно, его нигде не было. А может, он всего лишь привиделся ей, когда она, наплакавшись, уснула на скамеечке возле свежей могилы безвременно покинувшего этот мир мужа?
Но на душе стало чуточку легче, она уже могла хотя бы дышать, не задыхаясь от кома стоящих в горле рыданий.
- Кого-то ищешь, милая?
Голос был тихий, точно заговоривший с ней опасался напугать её своим внезапным появлением. Она обернулась и увидела сухонького старичка, взирающего на неё с сочувствием.
- Вы кота здесь не видели? Большой такой, пушистый, – спросила она беспомощно.
Ей не хватало ощущения тепла и уюта, веявшего от серого утешителя. А в том, что кот пришёл не просто так, а чтобы утешить её, Вика была уверена. Даже если он всего лишь ей приснился.
- Нет здесь ни котов, ни собак, - развёл руками старичок. – Я здесь сторожу уже ни один десяток лет, на то и поставлен, чтобы никакая живность вечный покой не тревожила, кроме разве что птах Божьих. Привиделся тебе кот, точно.
- Жаль, – Вика вздохнула. – Мне с ним легче было. Домой бы забрала, всё не одна. А теперь и не знаю, как войду в пустую квартиру…
Старичок посмотрел на табличку с годами жизни, перекрестился:
- Молодой совсем парень-то... И не пожил на белом свете…
- А тот, второй, убийца его, живёт! – неожиданно зло бросила Вика.
Сторож покачал головой:
- Слыхал я, что у него дети, жена, родители старые уже. Не таи зла на него, девонька. За него сейчас многие молятся, и ты за своего Илью помолись. И прости от души.
- Не могу! – всхлипнула Вика.
- Значит, зря Николай к тебе приходил, помочь пытался, - горько вздохнул старичок.
- Какой Николай? – Вика поднялась, остановила его, тронув за рукав. – Не было здесь никого. Только кот, и тот приснился, сами же сказали.
- Конечно, приснился, - поддержал её сторож. – Мало ли какие сказки люди сочиняют!
- Не уходите! – попросила Вика. – Я ведь слышала, вы про Николая какого-то говорили. Кто он?
- Говорю же, сказки, - отнекивался сторож, но уходить уже не спешил.
- Пусть сказки, - Вика заступила ему дорогу. – Расскажите!
- Ну, слушай, - сторож уступил так охотно, что она поняла: ему скучно тут, на кладбище, а поговорить охота.
- Жил в давние уже времена при церкви блаженный один. Николаем его звали. Тут раньше церковь стояла, красивая, белокаменная. Это потом разрушили её, по камушку разнесли.
Смиренный парень был, немой, знаками объяснялся. Любили его, всем он помогал, в горе утешителем был. Сказать не может, а если видит, что человек страдает сильно, не напоказ, от души, непременно подойдёт, обнимет и держит так, пока бедняга не успокоится.
Так и повелось: если Николай рядом был, значит, боль на себя взял, горе разделил. Легче страждущим от его подмоги становилось.
- А что с ним сталось? – спросила Вика.
- Убили его, - сторож перекрестился, глядя на небо. – Когда церковь рушить пришли, он грудью встал, спиной к камню прижался, мычит, головой трясёт: нельзя мол, не смейте!
Его и гнали, и силой увести пытались, только он могутный мужик-то был, даром что блаженный. Пятерых от себя отшвырнул. Потом кто-то выстрелил, сдуру больше, пугануть, я так полагаю. А пуля в самое сердце вошла…
Хоронили его всем миром, плакали многие. Утешителя лишились, души светлой.
- Что потом было? – Вика спросила тихонько, чтобы не спугнуть очарование этой сказки. Боль отступала, ныла, будто заноза в душе, но она уже знала, что сможет жить дальше.
- А потом стали поговаривать, будто появляется иногда здесь кот серой масти. Николка-то в серой одёжке ходил, что люди подали, верёвочкой подпоясанной. Кто-то и придумал, будто и после смерти блаженный своё дело продолжает, в горе утешает. Сказки, конечно.
- Сказки… - Вика задумалась – Только я ведь вам не говорила, что кот тот серый был!
- Запамятовала просто, - улыбнулся ей сторож. – Ладно, пора мне, есть ещё дела даже и на кладбище. А ты не рви сердце, не держи зла, и унынию не поддавайся. Грех это.
С этими словами сторож поспешил по дорожке...
Во второй раз Вика не стала его останавливать. Она погладила крест рукой, закрыла глаза, прислушалась к чему-то внутри себя.
Небо над ней было чистым и синим, и воображению легко было нарисовать на его фоне белоснежное чудо – маленькую церковку с колокольней, и фигуру высокого немого парня, истово крестящегося на купола. Он, как ребёнок, верил в чудо, да и сам был самым настоящим чудом…
Неожиданное понимание и осознание чуда озарило её изнутри, она вздрогнула и подняла глаза к фотографии.
- Илюша, любимый… Получается, ты всё же останешься со мной… В нашем ребёнке останешься!
Она и сама не понимала, откуда эта уверенность, это знание, но это была единственная правда, и это было чудо.
- Спасибо, добрый Николай, за то, что в горе утешил! – произнесла она тихонько. – Я буду жить, и счастливой буду непременно. И сына Николаем назову, в твою честь!
Домой сразу она не поехала, вышла возле храма и поставила три свечи. За упокой – Илье и безвестному Николаю, и во здравие – тому, кто боролся сейчас за жизнь под присмотром врачей.
У подъезда её встретил кот. Большой, серый, явно бездомный, худой, но с невероятным достоинством во всём облике, он просто сидел и ждал. И ничуть не удивился, когда Вика сказала ему:
- Если ты хочешь, то можешь быть моим котом. Согласен?
Она открыла дверь, и кот степенно последовал за ней в её квартиру и в её жизнь, которые теперь у них были общими.
Автор ЕЛЕНА МИРОНОВА
Глаза ничего не видели от слез. Лицо на фотографии, перечеркнутой траурной лентой, расплывалось, любимые черты становились нечёткими, и в этом, пожалуй, было милосердие.
Говорят, время лечит. Может, и так, просто времени прошло ещё слишком мало. Только сорок дней с того момента, когда жизнь разделилась надвое: радость и горе, жизнь и смерть...
Она словно тоже умерла в тот день вместе с Ильёй, а если и жила, то скорее по привычке, равнодушно, перетекая изо дня в день и мучая себя одним и тем же вопросом: что было бы, если?..
Если бы тем проклятым утром она каким-то невероятным чутьём поняла, что он больше не вернётся, если бы она могла удержать любимого рядом, если бы она остановила не сумевшую так резко затормозить машину пусть невольного, но всё равно - виновника смерти Ильи...
Будь у неё хоть самый крохотный шанс всё изменить, она бы сама, лично встала бы грудью на пути того мужика, даже тронуться с места ему не позволила бы!!!
И то, что столкновение было роковой случайностью, нисколько не утешало. Кто там, на небесах, допустил, что машина мужа вдруг встала, как вкопанная, посреди трассы, а второй водитель не успел среагировать и избежать столкновения?!
И вот жестокий итог: Илья покоится в земле, а тот, другой, уже второй месяц в больнице, в критическом состоянии. Умом Вика всё понимала, и всё равно винила и мужика, которому так не повезло, и самого Создателя.
Ей было так плохо, так безнадёжно, что она опустилась на скамейку неподалёку от могилы мужа и завыла в голос, не думая, слышит ли её кто-то или нет:
- Илья, родной, как же мне без тебя плохо! Я не знаю, как мне жить дальше без тебя! Забери меня к себе, не оставляй одну! А может, там, за чертой, и нет ничего?! Подай хоть знак, умоляю!
Что-то мягкое коснулось её ноги. Она сперва даже не поняла, что уже не одна в этой юдоли скорби.
Взглянув вниз, девушка увидела большого серого кота. Это он только что вежливо потерся о её ноги пушистой шубкой и теперь сидел рядом, глядя снизу вверх неожиданно осмысленным, почти человеческим немигающим взглядом.
Вика на всякий случай отодвинулась подальше - бродячим животным она не доверяла. Мало ли что у него на уме? А вдруг набросится, укусит или оцарапает?
Кот посмотрел с некоторым укором, подобрался и в одно движение оказался рядом с ней на скамейке.
- Уходи, пожалуйста! - попросила Вика, снова отстраняясь. - У меня горе, ты что, не видишь? Дай одной побыть!
Кот внимательно выслушал её тираду, однако уходить он явно не собирался. Наоборот, он придвинулся к ней вплотную и грел её бок через плащ.
Он не мурлыкал, не выпрашивал подачки, просто сидел рядом. Но отчего-то плакать при нём показалось ей неловким, будто рядом оказался не кот, а человек, сочувствующий и всё понимающий.
- Я не знаю, как дальше жить, - заговорила Вика, неотрывно глядя на фото. – Как это: я приду домой, а его нет? И никогда больше не будет… Он не войдёт в комнату, не обнимет меня, не засмеётся, и дети у нас никогда не родятся… Как можно жить, понимая это?!
Кот молчал. Он тоже смотрел на фотографию и не трогался с места.
- И этот человек… Тот, который в него врезался… Я умом всё понимаю, он ничего не мог сделать и сам пострадал, но как же я его ненавижу!!!
Слышала, что он в больнице сейчас, переломы множественные, сотрясение черепа, но он жив, понимаешь, жив! А я бы всё отдала, чтобы это Илья сейчас был на его месте, пусть бы и переломанный. Я бы его вытащила, зубами вытянула с того света! Но ничего нельзя изменить, ничего… И как мне жить теперь, серый?!
Кот тихонько замурчал и положил ей голову на колени. Она невольно вздрогнула, но мерное мурчание отвлекало, успокаивало, и Вика осторожно погладила кота раз, другой.
Он перетёк к ней на колени уже целиком и устроился там большим пушистым клубком, словно вбирая в себя её печаль и растворяя в мерных звуках.
Вика обхватила его поудобнее, двумя руками, и они сейчас были словно единое целое: безутешная заплаканная девушка, ещё недавно – счастливая жена, в одночасье ставшая вдовой, и кот, которому не нужно было подбирать слов утешения.
Время замерло. Сердце перестало биться пойманной птицей, возвращаясь к привычному ритму. Озноб отступил, по телу разлилось приятное тепло. Вика погрузилась в подобие приятной дремоты, а кот грел её колени, став той единственной опорой, которую она искала и не могла отыскать...
Когда Вика открыла глаза, то первым делом посмотрела на колени, потом поискала кота взглядом. Напрасно, его нигде не было. А может, он всего лишь привиделся ей, когда она, наплакавшись, уснула на скамеечке возле свежей могилы безвременно покинувшего этот мир мужа?
Но на душе стало чуточку легче, она уже могла хотя бы дышать, не задыхаясь от кома стоящих в горле рыданий.
- Кого-то ищешь, милая?
Голос был тихий, точно заговоривший с ней опасался напугать её своим внезапным появлением. Она обернулась и увидела сухонького старичка, взирающего на неё с сочувствием.
- Вы кота здесь не видели? Большой такой, пушистый, – спросила она беспомощно.
Ей не хватало ощущения тепла и уюта, веявшего от серого утешителя. А в том, что кот пришёл не просто так, а чтобы утешить её, Вика была уверена. Даже если он всего лишь ей приснился.
- Нет здесь ни котов, ни собак, - развёл руками старичок. – Я здесь сторожу уже ни один десяток лет, на то и поставлен, чтобы никакая живность вечный покой не тревожила, кроме разве что птах Божьих. Привиделся тебе кот, точно.
- Жаль, – Вика вздохнула. – Мне с ним легче было. Домой бы забрала, всё не одна. А теперь и не знаю, как войду в пустую квартиру…
Старичок посмотрел на табличку с годами жизни, перекрестился:
- Молодой совсем парень-то... И не пожил на белом свете…
- А тот, второй, убийца его, живёт! – неожиданно зло бросила Вика.
Сторож покачал головой:
- Слыхал я, что у него дети, жена, родители старые уже. Не таи зла на него, девонька. За него сейчас многие молятся, и ты за своего Илью помолись. И прости от души.
- Не могу! – всхлипнула Вика.
- Значит, зря Николай к тебе приходил, помочь пытался, - горько вздохнул старичок.
- Какой Николай? – Вика поднялась, остановила его, тронув за рукав. – Не было здесь никого. Только кот, и тот приснился, сами же сказали.
- Конечно, приснился, - поддержал её сторож. – Мало ли какие сказки люди сочиняют!
- Не уходите! – попросила Вика. – Я ведь слышала, вы про Николая какого-то говорили. Кто он?
- Говорю же, сказки, - отнекивался сторож, но уходить уже не спешил.
- Пусть сказки, - Вика заступила ему дорогу. – Расскажите!
- Ну, слушай, - сторож уступил так охотно, что она поняла: ему скучно тут, на кладбище, а поговорить охота.
- Жил в давние уже времена при церкви блаженный один. Николаем его звали. Тут раньше церковь стояла, красивая, белокаменная. Это потом разрушили её, по камушку разнесли.
Смиренный парень был, немой, знаками объяснялся. Любили его, всем он помогал, в горе утешителем был. Сказать не может, а если видит, что человек страдает сильно, не напоказ, от души, непременно подойдёт, обнимет и держит так, пока бедняга не успокоится.
Так и повелось: если Николай рядом был, значит, боль на себя взял, горе разделил. Легче страждущим от его подмоги становилось.
- А что с ним сталось? – спросила Вика.
- Убили его, - сторож перекрестился, глядя на небо. – Когда церковь рушить пришли, он грудью встал, спиной к камню прижался, мычит, головой трясёт: нельзя мол, не смейте!
Его и гнали, и силой увести пытались, только он могутный мужик-то был, даром что блаженный. Пятерых от себя отшвырнул. Потом кто-то выстрелил, сдуру больше, пугануть, я так полагаю. А пуля в самое сердце вошла…
Хоронили его всем миром, плакали многие. Утешителя лишились, души светлой.
- Что потом было? – Вика спросила тихонько, чтобы не спугнуть очарование этой сказки. Боль отступала, ныла, будто заноза в душе, но она уже знала, что сможет жить дальше.
- А потом стали поговаривать, будто появляется иногда здесь кот серой масти. Николка-то в серой одёжке ходил, что люди подали, верёвочкой подпоясанной. Кто-то и придумал, будто и после смерти блаженный своё дело продолжает, в горе утешает. Сказки, конечно.
- Сказки… - Вика задумалась – Только я ведь вам не говорила, что кот тот серый был!
- Запамятовала просто, - улыбнулся ей сторож. – Ладно, пора мне, есть ещё дела даже и на кладбище. А ты не рви сердце, не держи зла, и унынию не поддавайся. Грех это.
С этими словами сторож поспешил по дорожке...
Во второй раз Вика не стала его останавливать. Она погладила крест рукой, закрыла глаза, прислушалась к чему-то внутри себя.
Небо над ней было чистым и синим, и воображению легко было нарисовать на его фоне белоснежное чудо – маленькую церковку с колокольней, и фигуру высокого немого парня, истово крестящегося на купола. Он, как ребёнок, верил в чудо, да и сам был самым настоящим чудом…
Неожиданное понимание и осознание чуда озарило её изнутри, она вздрогнула и подняла глаза к фотографии.
- Илюша, любимый… Получается, ты всё же останешься со мной… В нашем ребёнке останешься!
Она и сама не понимала, откуда эта уверенность, это знание, но это была единственная правда, и это было чудо.
- Спасибо, добрый Николай, за то, что в горе утешил! – произнесла она тихонько. – Я буду жить, и счастливой буду непременно. И сына Николаем назову, в твою честь!
Домой сразу она не поехала, вышла возле храма и поставила три свечи. За упокой – Илье и безвестному Николаю, и во здравие – тому, кто боролся сейчас за жизнь под присмотром врачей.
У подъезда её встретил кот. Большой, серый, явно бездомный, худой, но с невероятным достоинством во всём облике, он просто сидел и ждал. И ничуть не удивился, когда Вика сказала ему:
- Если ты хочешь, то можешь быть моим котом. Согласен?
Она открыла дверь, и кот степенно последовал за ней в её квартиру и в её жизнь, которые теперь у них были общими.
Автор ЕЛЕНА МИРОНОВА