Моя душа
Великий обман
Рождение человека есть рождение его печалей.
Чем дольше он живет, тем глупее становится, потому что все более и более острым становится его тревожное стремление избежать неизбежной смерти.
Как это горько!
Он живет ради того, что постоянно недостижимо!
Его стремление к выживанию в будущем не позволяет ему жить в настоящем.
Чжуан-Цзы . читать дальше
Нет такого места на земле, где не могла бы нас найти смерть, даже если мы все время будем оглядываться вокруг, словно в сомнительной и опасной стране... Если бы хоть как-то можно было бы укрыться от ударов смерти, я не из тех, кто постеснялся бы это еде лать... Но безумие думать, что можно преуспеть в этом...
Люди приходят и уходят, бегут и танцуют, и ни слова о смерти. Все хорошо, все прекрасно. Но когда смерть вдруг является к ним, их женам, их детям, их друзьям захватывая их врасплох, неготовыми, то какие бури страстей тогда ошеломляют их, какой плач, какая ярость, какое отчаяние!...
Чтобы начать отбирать у смерти ее самое большое преимущество перед нами, давайте придерживаться метода, который прямо противоположен тому, что наиболее обычен; давайте отнимать у смерти ее чужеродность, давайте знакомиться с ней, давайте привыкать к ней;
давайте чаще всего обращать свой ум к смерти... Нам неведомо, где поджидает нас смерть; поэтому будем ожидать ее повсюду. Практически овладеть смертью - значит практически овладеть свободой. Тот, кто научился умирать, разучился быть рабом.
Монтень
Почему так трудно практически овладеть смертью и практически овладеть свободой? И почему, по какой причине мы так страшимся смерти, что вообще боимся смотреть ей в лицо? Где-то в глубине души мы понимаем, что не сможем вечно отводить взгляд от смерти. Мы знаем, говоря словами Миларепы, что «тот предмет, что мы называем «труп» и который приводит нас в такой ужас, на самом деле живет с нами здесь и сейчас». Чем дольше мы стараемся не смотреть в лицо смерти, чем больше мы ее игнорируем, тем больше накапливается страха и неуверенности, тем сильнее они преследуют нас. И чем сильнее мы стараемся убежать от этого страха, тем чудовищнее он становится.
Смерть - это действительно огромное таинство, о ней можно сказать две вещи: мы можем быть абсолютно уверены в том, что умрем; и у нас не может быть никакой уверенности в том, когда или как мы умрем. Таким образом, единственно, в чем мы можем быть уверены, - это в том, что мы не знаем ничего определенного о часе своей смерти, и это служит оправданием отсрочки прямого взгляда в лицо смерти. В этом мы похожи на играющих в прятки малышей, которые закрывают глаза, думая, что их никто не видит.
Почему же мы живем в таком ужасе перед смертью? Потому что мы инстинктивно желаем жить и продолжать жить, а смерть является жестоким концом всего, что нам знакомо. Мы чувствуем, что с ее приходом мы будем вовлечены во что-то совершенно нам неизвестное или станем совершенно иным. Мы представляем себя, потерянных и растерявшихся, в чрезвычайно незнакомом окружении. Воображение рисует нам тревожное пробуждение в одиночестве, в чужой стране, без знания языка, без денег, без паспорта, без друзей, без понятия к кому обратиться.
Вероятно, глубинная причина нашего страха смерти лежит в незнании того, кем мы являемся. Человек верит, что у него есть личная и уникальная индивидуальность; но при исследовании ее станет очевидным ее полная зависимость от бесконечного множества подкрепляющих ее предметов и понятий: имя, «биография», партнеры, семья, дом, работа, друзья, кредитные карточки... Именно такие хрупкие и преходящие вещи являются нашей опорой и дают нам уверенность. И когда человек лишается всего того, кем действительно он мыслит себя?
Без привычных опор перед ним предстает совершенно чужое существо, тот, с которым он все время жил, но никогда по-настоящему не знал. Возможно, поэтому мы стараемся заполнять каждый момент шумом и деятельностью, даже скучной или банальной, лишь бы никогда не оставаться в тишине наедине с этим чужаком?
И разве это не указывает на трагичность нашего образа жизни? Мы живем под маской принятой нами индивидуальности, в невротическом сказочном мире, не более реальном, чем Фальшивая Черепаха нз "Алисы в стране чудес". Загипнотизированные увлекательным процессом строительства, мы возвели здания своих жизней на песке. Этот мир может казаться нам поразительно достоверным, пока смерть не разрушит его иллюзию и не вытеснит нас из укрытия, где мы прятались. Что тогда случится с теми, у которых не будет никакого понятия о более глубокой реальности?
Когда мы умираем, то оставляем все, прежде всего тело, которое мы так ценили, на которое так слепо полагались, так старались сохранить его живым. Но на наши умы мы можем полагаться не больше, чем на тела. Понаблюдайте за своим умом в течение нескольких минут. Вы увидите, что он постоянно скачет с одного предмета на другой, туда и сюда, как блоха. Вы увидите, что мысли возникают без какого-либо повода, без какой-либо связи. Хаос каждого момента сметает нас и уносит с собой; мы - жертвы изменчивости нашего ума. Если это - единственное состояние сознания, которое нам знакомо, то тогда полагаться на наш ум в момент смерти - абсурдный риск.
Великий обман
Рождение человека есть рождение его печалей.
Чем дольше он живет, тем глупее становится, потому что все более и более острым становится его тревожное стремление избежать неизбежной смерти.
Как это горько!
Он живет ради того, что постоянно недостижимо!
Его стремление к выживанию в будущем не позволяет ему жить в настоящем.
Чжуан-Цзы
Уже после смерти моего мастера я подружился с Дуджомом Ринпоче, одним из величайших мастеров медитации, мистики и йоги нашего времени. Однажды он со своей женой ехал на автомобиле по Франции, любуясь по пути живописными видами сельской местности. Они проезжали мимо кладбища, украшенного цветами, со свежеокрашенной оградой. Жена Дуджома Ринноче сказала: «Ринпоче, посмотри, как прибрано и чисто все на Западе. Даже места, где они хоронят трупы, безупречны. На Востоке даже дома, где живут люди, далеко не так чисты».
«А, да, - ответил он, - это правда; это очень цивилизованная страна. У них такие замечательные жилища для мертвых трупов. Но разве ты не заметила, какие замечательные у них жилища и для живых трупов?»
Всякий раз, когда я вспоминаю этот случай, я думаю о том, насколько пустой и тщетной может быть жизнь, когда она основывается на ложной вере в длительность и постоянство. Когда мы так живем, то становимся, как сказал Дуджом Ринпоче, бессознательными, живыми трупами.
Большинство из нас действительно живет так: соответственно заранее определенному плану. Свою юность мы проводим, получая образование. Затем находим работу, встречаем кого-то, вступаем в брак, заводим детей. Мы строим дом, стараемся добиться успеха в делах, стремимся воплотить мечту о покупке дома в деревне или второго автомобиля. Мы уезжаем в отпуск отдыхать с друзьями. Мы планируем уйти на пенсию. Самые большие проблемы выбора, встающие перед некоторыми из нас, - это куда поехать отдыхать или кого пригласить на Рождество. Наши жизни однообразны, мелки и состоят из повторяющихся событий, и мы напрасно растрачиваем их, преследуя тривиальные цели, потому что не знаем ничего лучшего.
Наша жизнь проходит в таком лихорадочном темпе, что совсем не остается времени подумать о смерти. Мы подавляем свои тайные страхи, связанные с тем, что все преходяще, окружая себя все большим и большим количеством покупок, вещей, удобств, и все это только для того, чтобы оказаться их рабами. Все свое время и энергию мы тратим на заботу о своем имуществе. Скоро нашей единственной целью в жизни становится сохранение всего наиболее неизменным и постоянным. А когда происходят изменения, мы находим средство противодействовать им, - какое-нибудь ловкое временное решение проблемы. И вот так наши жизни несет по течению, до тех пор, пока серьезная болезнь или несчастье не встряхнут нас и не выведут из этого оцепенения.
Нельзя сказать, что мы много времени или дум уделяли даже этой жизни. Подумайте о людях, работающих годами, которые, уходя на пенсию, не знают, что им с собой делать в период старения и приближения к смерти. Несмотря на все наши разговоры о том, что нужно быть практичными, на Западе быть практичным означает быть невежественно, и часто эгоистично, недальновидным. Наше близорукое сосредоточение на этой, и только этой, жизни, представляет собой великий обман, источник унылого и разрушительного материализма, присущего современному миру. Никто не говорит о смерти, и никто не говорит о жизни после смерти, потому что людей заставили верить, что такие разговоры только помешают нашему так называемому «прогрессу» в этом мире.
Но если наше глубочайшее желание - действительно жить и продолжать жить, то почему мы слепо упорствуем, что смерть - это конец всего? Почему, по крайней мере, не попытаться исследовать возможность жизни после смерти? Почему, в виду своей прагматичности не спросим себя серьезно: В чем состоит наше реальное будущее? В конце концов, никто не живет больше ста с лишним лет. А после этого простирается вся вечность, о которой ничего не известно...
Деятельная леность
Я люблю одну старую тибетскую притчу, которая называется «Отец "Знаменитого-как-Луна"». Один очень бедный человек получил за долгую и тяжелую работу целый мешок зерна. Он был очень горд этим, и, вернувшись домой, подвесил этот мешок на веревке на одной из потолочных балок, чтобы уберечь его от крыс и воров. Для большей предосторожности он устроился спать прямо под этим мешком. Лежа там, он стал мечтать: «Если я буду продавать это зерно небольшими частями, то получу больше прибыли. На это я смогу купить еще больше зерна и опять сделаю так же, и скоро стану богатым, и со мной станут считаться в деревне. Много девушек будет бегать за мной. Я женюсь на красавице и скоро у нас будет ребенок... наверняка сын... а как же его назвать?» Он стал оглядывать комнату, и его взгляд упал на маленькое окошко, в котором виднелась встающая луна.
«Это знак! - подумал он. - И какой благоприятный! Вот действительно хорошее имя - я назову его «Знаменитый-как-Луна»...» Но пока он предавался мечтам, крыса, почуяв зерно, пробралась к мешку и перегрызла веревку. И в тот самым момент, когда с его губ слетели слова «Знаменитый - как-Луна», мешок зерна упал с потолка и мгновенно убил его. И, конечно, «Знаменитый-как-Луна» так и не родился.
Сколько же нас, таких же, как этот человек, увлечено тем, что я называю «деятельной леностью»? Естественно, есть разные виды лености: западный и восточный. Восточный стиль лености похож на доведенный до совершенства в Индии. Он состоит в бездеятельном повседневном возлежании на солнышке, осушении чашек чая, прослушивании нескончаемой музыки из индийских кинофильмов по радио и злословии с друзьями. Западная леность совсем другая. Она состоит в заполнении наших жизней принудительной, навязчиво выполняемой деятельностью, до предела на том, чтобы не оказаться лицом к лицу с реальностью.
Если мы рассмотрим наши жизни, то ясно увидим, как много незначительных дел, так называемых «обязанностей», накапливается лишь для ее заполнения. Один мастер сравнил их с «ведением домашнего хозяйства во сне». Мы твердим себе, что хотим тратить время только на важное, но его на это постоянно не хватает. Сразу же с утра нужно столько сделать: открыть окно, застелить постель, принять душ, почистить зубы, покормить собаку или кошку, постирать носки, снятые вчера, выяснить, что кончилось кофе или сахар, сбегать и купить это, приготовить завтрак - этот список бесконечен. Потом надо разобрать одежду, выбрать, что надеть, погладить, убрать, что не нужно. А как насчет прически или косметики? Мы беспомощно следим, как наши дни заполняются телефонными разговорами или незначительным планами, с множеством обязанностей и ответственности - а не должны ли мы точнее назвать это «безответственностью»?
Похоже, что наши жизни живут вместо нас, обладая собственным причудливым движением, унося нас за собой; и наконец мы чувствуем, что у нас нет ни выбора, ни возможности управлять ими. Конечно, иногда мы ощущаем весь ужас этого, нас преследуют кошмары, мы просыпаемся в поту и спрашиваем себя: «Что же я делаю со своей жизнью?» Но эти страхи длятся лишь до завтрака; и вот, с портфелем в руках, мы вновь оказываемся там, откуда началось все.
Я вспоминаю слова индийского святого Рамакришны, обращенные к одному из своих учеников: «Если одну десятую часть того времени, которое ты тратишь на такие отвлечения, как ухаживание за женщинами или делание денег, ты потратишь на духовную практику, то через несколько лет ты станешь просветленным!» В начале этого века был один тибетский мастер, по имени Мифам. Он являлся своего рода гималайским Леонардо да Винчи. Говорят, что он самостоятельно изобрел часы, пушку и самолет. Но как только каждое из его изобретений было закончено, он уничтожал его, говоря, что оно послужит только причиной дальнейшего отвлечения.
На тибетском языке тело называется словом «лу», которое означает «что-то, что оставляют», как багаж. Каждый раз, когда мы говорим «лу», это напоминает нам, что мы всего лишь путешественники, временно остановившиеся в этой жизни и в этом теле. Так что в Тибете люди не отвлекались, не тратили все свое время на создание более удобных внешних обстоятельств. Они довольствовались пищей, одеждой и крышей над головой. А продолжение имевшейся попыткой улучшить наши условия может стать самоцелью и бесцельным отвлечением. Подумает ли кто-либо в здравом уме тщательно отделывать гостиничный номер всякий раз, когда ему нужно будет где-то ненадолго остановиться? Мне нравится следующий совет Патрула Ринпоче:
Посмотри на старую корову -
Она довольна, что спит в сарае.
Тебе нужно есть, спать и ср..ть
-От этого не отвертишься.
А все, что кроме этого, не твое дело.
Иногда я думаю, что величайшим достижением современной культуры является то, что она великолепно сбывает людям сансару с ее пустыми отвлечениями. Современное общество, по-моему, восхваляет все, что уводит от истины, делает истину неприемлемой и не позволяет людям даже верить в то, что она существует. Подумать только, что все это исходит от цивилизации, которая заявляет, что обожает жизнь, но в действительности она лишает ее какого-либо реального значения; бесконечно твердит, что делает людей «счастливыми», но на деле закрывает им пути к источнику реальной радости.
Современная сансара питается тревогой и депрессией, которые она же и создает, тщательно запутывая нас в механизме постоянного потребления, для работы которого нужен нам постоянно увеличивающийся спрос. Эта сансара очень организованная, разносторонняя и сложная; со своей пропагандой и рекламой она нападает на нас отовсюду, создавая вокруг нас почти непробиваемую среду, к которой мы привыкаем, как к наркотику. Чем больше мы пытаемся освободиться, тем больше, очевидно, застреваем в ловушках, которые она так изобретательно ставит. Как сказал тибетский мастер восемнадцатого века Джикме Лингпа: «Завороженные самим разнообразием ощущений, существа бесконечно блуждают в порочном круге сансары».
Вот так, одержимые ложными надеждами, мечтами и стремлениями, которые обещают счастье, но приводят только к несчастью, мы подобны людям, ползущим по бесконечной пустыне, умирая от жажды. И все, что протягивает нам сансара, предлагая напиться, - это чаша с соленой водой, чтобы наша жажда становилась еще сильней.
Лицом к лицу со смертью
Зная и осознавая это, разве не должны мы прислушаться к словам Гьялсе Ринпоче:
Строить планы на будущее - все равно, что рыбачить в сухом ущелье.
Ничто никогда не будет так, как ты хотел, так что откажись от всех своих расчетов и стремлений.
Если тебе обязательно нужно о чем-то думать -Пусть это будет неизвестность часа твоей смерти...
Главный праздник в году у тибетцев - Новый Год, и это похоже на Рождество, Пасху, День Благодарения и ваши именины, слитые воедино. Жизнь великого мастера Патрула Ринпоче была полна эксцентрических эпизодов, в которых воплощалось его учение. Вместо того, чтобы весело праздновать Новый Год и поздравлять окружающих, Патрул Ринпоче плакал. Когда его спросили, почему, он ответил, что прошел еще один год, и столь много людей еще на один год приблизилось к смерти, так и не подготовившись к ней.
Подумайте о том, что наверняка когда-нибудь случалось почти с каждым из нас. Вот мы идем по улице, размышляя о чем-то интересном, о чем-то важном или просто слушая свой плейер. Мимо проносится автомобиль и чуть не сбивает нас.
Включите телевизор или просмотрите газету: везде вы увидите смерть. Но разве эти жертвы аварий и крушений ожидали, что они умрут? Они принимали жизнь, как данное, так же, как мы. Как часто мы слышим о знакомых или друзьях, неожиданно умерших? Нам даже не нужно страдать от болезни, чтобы умереть: наши тела могут внезапно выйти из строя, так же, как наши автомобили. Один день мы можем чувствовать себя прекрасно, а на следующий - плохо, и умереть. Миларепа пел:
Когда ты силен и здоров,
Ты и не думаешь о болезни,
Но она поражает внезапно,
Как удар молнии.
Вовлеченный в мирские дела,
Ты и не думаешь о смерти;
Она налетает как гром,
Обрушиваясь на твою голову.
Иногда нам нужно встряхивать себя и серьезно спрашивать: «А что, если я сегодня умру? Что тогда?» Мы не знаем, проснемся ли мы завтра вообще -или где мы проснемся. Если вы выдохнули и не можете вдохнуть - вы мертвы. Это вот так просто. Как говорит тибетская пословица: «Завтра или следующая жизнь - никогда не знаешь, что настанет раньше».
Некоторые из знаменитых тибетских мастеров-мыслителей, ложась спать, опустошали свои чаши и оставляли их у постели, перевернув. Они никогда не были уверены, потребуются ли им чаши утром - проснутся ли они. Они даже гасили на ночь огонь в очагах, не оставляя тлеющих углей, чтобы разжечь их утром. Они жили от мгновения к мгновению, с вероятностью неизбежной смерти.
Около жилища отшельника Джикме Лингпа был пруд, через который ему было трудно переправляться. Его ученики предложили построить для него мост, но он ответил: «Зачем? Кто знает, буду ли я жив, чтобы ночевать там сегодня?»
Некоторые мастера пробуют пробудить в нас понимание хрупкости жизни с помощью еще более ясных образов: они приказывают нам думать о себе, как о приговоренном, последний раз в жизни выходящем из своей камеры;
как о рыбе, бьющейся в сети; как о животном на бойне, ожидающем своей очереди быть убитым.
Другие советуют своим ученикам создавать в воображении живые картины собственной смерти, спокойно и четко рассматривая их: ощущения, боль, панику, беспомощность, горе близких, осознание того, что они сделали или не сделали со своими жизнями.
Тело вытянулось на последнем ложе,
Голоса шепчут последние слова,
Ум следит, как ускользает последнее воспоминание:
Когда эта драма разыграется для тебя?
Важно спокойно, вновь и вновь, размышлять о том, что смерть реальна, и является без предупреждения. Не будьте подобны голубю из тибетской пословицы. Всю ночь он возится, устраивая свою постель, и восход уже наступает, а у него так и не было времени заснуть. Как сказал замечательный мастер двенадцатого века Дракпа Гьялцен: «Люди всю свою жизнь тратят на то, чтобы готовиться, готовиться, готовиться... Только для того, чтобы встретить следующую жизнь неготовыми».
Серьезно относиться к жизни
Наверное, только те, кто понимает, насколько хрупка жизнь, знают, насколько она драгоценна. Однажды, когда я участвовал в конференции, проходившей в Британии, Би-Би-Си брало интервью у ее участников. В это время они беседовали с действительно умирающей женщиной. Она была в страхе, потому что в повседневной жизни не думала, что смерть реальна. Теперь она это знала. И она хотела сказать тем, кто переживет ее, только одно: относитесь к жизни и к смерти серьезно.
Относиться к жизни серьезно - не значит проводить всю жизнь в медитациях, словно мы находимся высоко в Гималаях или в давние дни в Тибете. В современном мире нам приходится работать и зарабатывать на жизнь, но мы не должны заклиниваться на существовании от девяти утра до пяти вечера, но думать о более глубоком смысле жизни. Наша задача - установить равновесие, найти средний путь, научиться не перегружать себя внешней деятельностью и внешними заботами, но все больше и больше упрощать свои жизни. Ключ к нахождению счастливого равновесия в современной жизни лежит в простоте.
Это то, что в действительности понимается в буддизме как дисциплина. На тибетском языке дисциплина называется цул трим. Цул означает «уместный или справедливый», а трим - «правило» или путь. Таким образом, дисциплина - это совершение того, что уместно или справедливо; то есть, в наш излишне усложненный век - упрощение наших жизней.
Как следствие возникает покой ума. Появляется больше времени на обращения к духовным предметам и поиски того знания, что может дать только духовная истина, знание, которое поможет вам встретить смерть.
Печально, но это делают лишь немногие из нас. Может быть, сейчас нам следует чаще спрашивать себя: «Что я действительно достиг в своей жизни?» То есть - как много мы действительно поняли о жизни и смерти? Меня вдохновили описания, в книгах моего друга Кеннета Ринга и других авторов, переживаний людей, близких к смерти. Очень много переживших почти смертельные несчастные случаи или близких к смерти, описывают «обзор всей жизни». Они вновь переживали события своих жизней с невероятной яркостью и точностью. Иногда они даже переживали на себе следствия своих действий на окружающих и испытывали эмоции, вызванные их действиями у других. Один человек сказал Кеннету Рингу:
Я осознал, что каждый человек послан на землю, чтобы осознавать и учиться. Например, чтобы разделить больше любви с другими, чтобы проявлять больше любви друг к другу. Чтобы открыть, что самое важное - это человеческие взаимоотношения и любовь, а не материальные вещи. И чтобы осознать, что все, что ты делаешь в своей жизни, каждая мелочь, записывается, и даже если в то время ты пропускаешь это мимо, не думая, оно всегда всплывет потом.
Иногда этот просмотр жизни происходит в присутствии великолепного «светоносного существа». Различные свидетельства сходятся на том, что встреча с таким «существом» открывает единственную истинно серьезную цель жизни - «учиться любить других людей и приобретать знания».
Один человек рассказывал Раймонду Моуди: «Когда явился свет, то первое, что он мне сказал - «Что ты сделал, чтобы показать мне, что ты делал со своей жизнью?» или что-то в этом смысле... И все это время он постоянно подчеркивал, что важна любовь... Он также очень интересовался тем, что относилось к знанию...» Другой рассказывал Кеннету Рингу: «Меня спрашивали - но без слов: это было непосредственное общение умов - "Что ты сделал для блага или совершенствования человечества?"»
Как бы ни протекала наша жизнь, но она делает нас теми, что мы есть, когда мы умираем. И тут учитывается все, абсолютно все.
Осенние облака
Это было в непальском монастыре. Старейший из живущих учеников моего мастера, великий Дилго Кхьенце Ринпоче, заканчивал свое поучение. Он был одним из выдающихся наставников нашего времени, учителем самого Далай-ламы и многих других мастеров, видящих в нем неистощимую сокровищницу мудрости и сострадания. Все мы не сводили глаз с этого кроткого, сияющего великого человека, ученого, поэта и мистика, двадцать два года своей жизни проведшего в уединении. Помолчав, он устремил взгляд вдаль:
«Сейчас мне семьдесят восемь лет, и за свою жизнь я много видел. Столько молодых людей умерло, столько моих ровесников умерло, столько стариков умерло. Так много бывших высоко, оказались внизу. Так много бывших внизу, оказались высоко вверху. Изменилось так много стран. Было столько волнений и трагедий, столько войн, столько ужасного разрушения по всему миру. Но однако все эти перемены реальны не более, чем сновидение. Если вдуматься в это, вы осознаете, что ничто не постоянно и не неизменно, даже малейший волосок на вашем теле. И это не теория, но нечто, что вы можете действительно понять, осознать и даже увидеть вашими собственными глазами».
Я часто спрашиваю себя: «Почему все меняется?» И мне на ум приходит только один ответ: Такова жизнь. Ничто, абсолютно ничто, по своей природе не длительно. Будда сказал:
Это наше существование преходяще, как осенние облака.
Следить за рождением и смертью существ - все равно, что
смотреть на движения в танце.
Вся жизнь - как вспышка молнии в небе,
Проносится мимо, как поток с крутой горы.
Одна из основных причин наших тревог и затруднений перед лицом смерти состоит в том, что мы игнорируем ту истину, что все преходяще. Мы столь отчаянно стремимся видеть все неизмененным, что нам приходится верить, будто все всегда останется таким же. Однако это всего лишь наша вера, созданная нами самими. А как часто мы обнаруживаем, что она имеет или мало общего с реальностью, или вообще ничего. Искусственно созданная, с ошибочными сведениями, идеями и предположениями, вера имеет то зыбкое основание, на котором мы строим свои жизни. Сколько бы ни старалась вмешаться истина, мы все равно предпочитаем, с безнадежной храбростью, продолжать притворяться.
Для наших умов изменения всегда несут потери и страдания. И когда они происходят, мы изо всех сил стараемся подавить в себе их осмысление, чтобы не чувствовать боли. Упрямо не позволяя себе сомневаться, мы полагаем, что неизменность дает безопасность, а изменчивость - нет. Однако на деле изменчивость сходна с некоторыми людьми, встречающимися нам в жизни, - вначале нам с ними беспокойно и тревожно, но, узнав их получше, мы видим, что они более дружелюбны и менее беспокоят нас, чем мы могли представить.
Подумайте об этом: осознание изменчивости, недолговечности всего - это, парадоксально, единственное, на что мы можем положиться, быть может, единственное, что мы можем иметь. Это подобно небесам или земле. Если даже все рухнет вокруг нас, они остаются. Например, мы испытываем потрясающий эмоциональный кризис... вся жизнь, кажется, разрушена... муж или жена внезапно бросает нас. Но земля по-прежнему здесь; небеса по-прежнему здесь. Конечно, даже земля иногда вздрагивает, напоминая нам, что ничего нельзя принимать просто как данное...
Даже Будда умер. Его смерть была поучением, предназначенным встряхнуть наивных, ленивых и довольных, пробудить нас к той истине, что все преходяще, а смерть - неизбежный факт жизни. Приближаясь к смерти, Будда сказал:
Из всех отпечатков следов Превыше всего след слона;
Из всех исполняющих ум медитаций Превыше всего - о смерти.
Всегда, утрачиваем ли мы истинный взгляд на все нас окружающее или становимся жертвой лени, размышления о смерти и преходящем характере всего сущего встряхивают нас и возвращают к истине:
Что рождено - умрет
Что было собрано - будет рассеяно
Что накоплено - будет потрачено
Что построено - рухнет
А что было высоко - будет низко.
Сейчас ученые говорят нам, что вся вселенная представляет собой изменение, деятельность, процесс - целостность потока, лежащую в основе всего:
Каждое субатомное взаимодействие состоит из аннигиляции исходных частиц и создания новых субатомных частиц. Субатомный мир является постоянным танцем творения и аннигиляции, перехода массы в энергию и энергии - в массу. Неустойчивые формы мгновенно возникают и исчезают, создавая нескончаемую, вечно сотворяемую вновь реальность.
Что наша жизнь, как не этот танец неустойчивых форм? Разве не меняется все постоянно: листья на деревьях в парке, освещение в вашей комнате во время чтения этих строк, времена года, погода, время дня, люди, идущие мимо вас по улице? А как вы сами? Разве все, что мы делали в прошлом, сейчас не кажется сном? Друзья, с которыми мы росли, места, где мы бывали в детстве, те взгляды и мнения, которых мы когда-то придерживались и отстаивали с такой страстью: все это мы оставили позади. Сейчас, в этот момент, реальным является то, что вы читаете эту книгу. И даже эта страница скоро станет всего лишь воспоминанием.
Клетки нашего тела умирают, нейроны нашего мозга деградируют, даже выражение лица постоянно меняется у нас в зависимости от настроения. То, что мы называем своим основным характером, это не более, чем «поток ума». Сегодня нам хорошо, потому что дела идут хорошо; завтра мы чувствуем себя совершенно иначе. Куда делось это хорошее ощущение? Обстоятельства изменились, и новые влияния овладели нами; мы преходящи, эти влияния преходящи, и нигде нет ничего прочного или продолжительного, на что мы могли бы указать.
Что может быть более непредсказуемо, чем наши мысли и эмоции: вы представляете то, что подумаете или почувствуете в следующее мгновение? Фактически наш ум столь же пуст, непостоянен и неустойчив, как сновидение. Посмотрите на мысль: она приходит, остается на некоторое время - и исчезает. Прошлое - это прошлое, будущее еще не возникло, и даже мысль в настоящем, пока мы ее размышляем, становится прошлым.
Единственное, что у нас действительно есть, - это сейчас, настоящий момент.
Иногда после изложения учения об этом ко мне кто-нибудь подходит и говорит: «Все это очевидно! Я всегда это знал. Вы мне скажите что-нибудь новое». И я спрашиваю его: «Вы действительно поняли и осознали истину, что все преходяще? Вы настолько слили ее с каждой вашей мыслью, каждым дыханием и движением, что ваша жизнь преобразилась? Задайте себе следующие два вопроса: Я действительно в каждый момент помню, что умираю я, все остальные и все остальное, и поэтому отношусь ко всем существам с состраданием? Стало ли мое понимание смерти, преходящести всего столь глубоким и столь эффективным, что я каждую секунду посвящаю достижению просветления? Если вы можете на оба эти вопроса ответить «да», то тогда вы действительно поняли, что все преходяще».