Моя душа
– Не волнуйся, мы уже нашли обрывок поводка! Рафи запутался в кустах, но перегрыз поводок, представляешь! Есть шанс, что выбежит теперь в поселок, не замерзнет в лесу!
читать дальше
Елена и Иван приехали на дачу встречать Новый год.
Света почти нигде не было, мало кто из соседей решил праздновать на даче. Единственный, кто подвернулся – Ванек с восьмой линии, уже нетрезвый, но, как всегда, галантный.
Он шаркнул ногой и, чуть не упав, церемонно поклонился Елене, взмахнув звякнувшим пакетом. Иван сжал руку жены. Елена нарочито вздохнула и закатила глаза.
Ей льстило внимание тезки ее мужа, хотя всё с ним было ясно. И Елена, и Иван сочувствовали жене этого соседа, Василисе.
Вскоре послышался неприятный визгливый лай, словно кто-то циркуляркой пилил металл.
– Фу, гадость какая! – сказал Иван, потакая Елене: она терпеть не могла маленьких собак.
Из-под соседского забора высунул заснеженный сморщенный в истеричной злости нос Рафи, белый карликовый пудель, казавшийся желтым, как мокрый сахар, среди сероватого пасмурного снега.
– Рафи, Рафи, нельзя! Кто там? – заскрипела за калиткой его хозяйка, старая Ядвига.
Заскрипела вслед за снегом и старухой и сама калитка, Ядвига явилась. Старая, прямая, как сухое дерево, в красном по-парижски лихо заломленном берете, из-под которого пенились пергидрольные стружки.
Опираясь на палки для скандинавской ходьбы, Ядвига смотрела на пару свысока, презрительно искажая ломаную линию губ:
– Приехали! Шуметь будете ночью! – так приветствовала их старая Ядвига.
– И вас с Новым годом! – с веселым ядом ответила Елена. Иван влюбленно улыбнулся жене.
В домике пахло сыростью, как в подвале.
Иван бросился топить печку, а Елена – колдовать в кухонном закутке. Включила телевизор, и он поспешил «порадовать»: обещал снежную бурю через три часа, как раз к полуночи, и до четырех утра.
– Ну ничего себе! А фейерверки?! – возмутилась Елена. – Ванюш, ты слышал? Фейерверки нужно до полуночи успеть запустить, пока буря не началась, пока хоть небо видно! Через часок пойдем запускать, а потом к столу!
Но вышли они через полтора часа.
Благо, их участок все еще оставался крайним, и можно было не пулять из палисадника, что взбесило бы соседскую бабку, а углубиться на пару метров в лес, расчистить место на поляне и там расположить батареи «Морозко», выпустить несколько римских свечей, а потом идти домой в оглохшей темноте с бенгальскими огнями в руках. Всё продумала Елена, а Иван не поскупился на ее радость.
Иван чистил снег на поляне, а Елена таскала из дома коробки с фейерверками. Принесла легкий раскладной столик, бутылку шампанского, два бокала.
Чуть больше часа оставалось до Нового года, когда приготовления закончились.
Фейерверки были не простым капризом Елены, а ее тайным ритуалом, ее молитвой, светлым приношением неведомому божеству, от которого зависело счастье и благополучие Елены и Ивана в новом году.
Иван запалил батарею «Морозко», отбежал к Елене. Несколько секунд ничего не происходило, и он даже рванулся посмотреть, что пошло не так, но Елена удержала мужа, и тут началось: засвистело, небо из черного стало шоколадным, взвились живые мокрые искры блеска.
Елена завизжала от восторга и красоты, и ее голос, наложившийся на свист и гул петард, оживил, сделал этот мертвый звук каким-то более добрым, что ли.
Но вдруг позади из мрака раздался странный, пугающий крик, первые мгновения похожий на скрип падающего сухого дерева.
Супруги резко обернулись.
– Рафи! Рафи! Он убежал, убежааааал! – рыдая, надрывалась Ядвига. – Испугался ваших взрывов, вырвал поводок из рук и умчался в лееес!
Елена поморщилась. Старая ведьма все-таки все испортила.
Ракеты все еще празднично стартовали в небо...
Пока Иван ошалело смотрел на Ядвигу, Елена попыталась обнять старуху:
– Ядвигочка Константиновна, ой-ой-ой, как жаль! Бедный Рафинька, испугался, маленький…
Старуха резко освободилась от объятий Елены. Та, будто не замечая отторжения, продолжала:
– Но теперь же уже все тихо будет! Рафи такой умничка, он вернется…
– Дура! Он же с поводком убежал! За куст зацепился где-то и замерзнет!
Иван опомнился и бросился к дому:
– Я за фонарем! Пока следы не замело, найдем!
– Ядвигочка Константиновна, вам Ваня фонарь сейчас даст, вы пойдете по следам и за пять минут Рафи найдете, он же и лаять будет, вас звать!
– Не нужен мне ваш фонарь, идиоты! – прорыдала старуха и, опираясь теперь уже на одну лыжную палку (во второй руке у нее совсем недавно был карабин поводка), поковыляла в лес.
Прибежал Иван с двумя фонарями, один сунул Елене. Она непонимающе вскинула брови.
– Не нужен ей твой фонарь, так пошла. А второй зачем?
– Пошли искать, до метели минут сорок. Давай ты на север от двенадцатой линии, я от нашей, а Ядвига Константиновна вот пусть и идет по следам.
– Вань, ты с ума сошел!
Теперь Иван непонимающе посмотрел на жену.
– Новый год на носу! Ты этим собираешься заниматься? Искать мерзкую истеричную собачонку? Давай хоть бенгальские огни зажжем, они тихие, и шампанское выпьем!
Иван крепко поцеловал жену, думая с удивлением и умилением: «Какой же она еще у меня ребенок!» и побежал догонять Ядвигу, чтобы отдать ей один из фонарей.
Елена осталась одна. Прогоревшая батарея выглядела как куча мусора. Никакого праздника. Год можно перечеркнуть. Ярость поднялась в Елене. Так просто она не сдастся!
Елена достала мобильный и набрала Ивана.
Он долго не отвечал, и Елена знала, почему: из-за громкого голоса глуховатой Ядвиги, который даже и Елена все еще слышала.
– Ванюша, спасибо, что пошел со мной, спасибо! Я думала, Аленка тебя не отпустит! – кричала в лесу соседская старуха, голос ее удалялся.
Мутные пятна фонарей иногда еще проскакивали между веток.
Елена упорно не убирала телефон. Наконец, услышала запыхавшийся голос Ивана. Он сразу заговорил:
– Аленушка, не волнуйся, мы уже нашли обрывок поводка! Рафи запутался в кустах, но перегрыз поводок, представляешь! Есть шанс, что выбежит теперь в поселок, не замерзнет в лесу!
– Иван! Ты дурак?! Мне дела нет до этой собаки, которую можно искать завтра с утра, если она не прибежит сама, если она еще не прибежала! Быстро домой! Не порти мне Новый год! Я не собираюсь куковать тут одна!
– Ален, а ты сбегай посмотри, Рафи не вернулся? Может, он уже у дома, и мы тогда сейчас домой!
– Да ты обалдел! Я еще бегать тебе буду! – выкрикнула Елена и сбросила вызов.
Метель начиналась раньше, чем обещал гидрометцентр...
А Рафи оказался мастер путать следы. Сначала он летел по прямой, как стрела. Потом долго топтался в кустах и, расправившись с поводком, заметался.
Его следы вели во все возможные стороны, и какое направление последнее, было не понять. А снег уже падал крупными колючими хлопьями, и следы затягивались на глазах.
Иван еловыми ветками пометил направления исчезающих следов.
– Ядвига Константиновна, я на всякий случай пройду еще вглубь, а потом направо, а вы пройдите налево, и возвращайтесь в поселок. Пройдите до дома по улице, не исключено, что Рафи уже по поселку бегает.
– Ой, Ванечка, не бросай меня! Я сама не дойду! – расклеилась вдруг соседка, и Иван понял, какая она на самом деле старая, и что так далеко в лес по колено в снегу она зашла только от отчаяния.
– Так, я сейчас Аленке позвоню, чтобы она вас домой проводила, а я дальше искать буду.
– Не пойдет твоя Аленка, не пойдет…
Ядвига Константиновна согнулась, повиснув на своей палке, конец красного шарфа лег на снег.
Елена ответила сразу:
– Ну, ты идешь?!
Иван залепетал просьбу забрать домой Ядвигу Константиновну, понимая, что они сейчас с Еленой говорят на каких-то разных языках.
В ответ жена зло захохотала:
– Какой же ты идиот! Половина двенадцатого, между прочим! Тащи ее сам на горбу, и поторапливайся! – связь прервалась.
– Ванечка, ты ищи Рафи, ищи, пока еще хоть немного следы видно, а я его тут звать буду! – попросила Ядвига.
– Вы только громко кричите, чтобы я тоже вас все время слышал!
И Иван двинул вглубь леса по едва заметным вмятинам в снегу. Шапка намокла, потяжелела и внезапно стала ему велика, принялась опускаться на брови.
Иван снял ее и выжал. Холод неприятно одул уши. От шапки запахло мокрой шерстью. И почему-то стало очень-очень жаль Рафи. Ведь он тоже совершенно мокрый под этим ветром.
Зазвонил телефон:
– Вернулся ваш Рафи, слышу вон, тявкает. Давай скорее домой, – сказала Елена очень неприятным голосом.
Иван понял, что она врет:
– Поднеси трубку к Рафи, чтобы я тоже слышал его лай, пожалуйста, – отчеканил Иван.
Елена сбросила звонок...
Иван пропустил Новый год. Он вспомнил о нем только в половину первого, когда уже понял, что идти вперед бессмысленно и прошел некоторое время направо. Остановился, когда заметил, что почти не слышит слабый голос Ядвиги в вое ветра.
Пошел налево, к Ядвиге, на ходу набрал Елену.
Она не отвечала…
Ядвигу Иван нашел только по пятну фонаря, удивился, как сильно с ней разминулся: ему казалось, идет прямо на нее.
Красный берет Ядвиги стал белым. Желтые кудряшки потемнели и, распрямившись, налипли на лоб. Ядвига стояла и хрипло звала Рафи, но было видно, что она качается.
– Ядвига Константиновна, давайте я вас понесу! И так пройдем немного влево, и вернемся уже по поселку!
– Не, Ванечка, я сама пойду. Давай ты впереди, а я по твоим следам!
Они двинулись. Ядвига иногда еще звала Рафи, как и Иван, но они уже не могли выкрикивать это имя часто, потому что чем чаще мы повторяем действия, не приносящие результата, тем быстрее умирает в нас надежда на результат…
Елена без пятнадцати двенадцать решила открыть шампанское и зажечь бенгальские огни. Решимость хорошо, правильно встретить Новый год была сильна в ней.
Она крутила в руках бутылку «Мартини Асти» в красном чехле из пайеток, когда услышала за спиной тяжёлый хруст снега.
– Даме требуется помощь джентльмена? – немного заплетающимся языком проговорил Ванек с восьмой линии.
– Требуется! А ты чего не дома? К двенадцати добежать успеешь?
– Да не побегу я… В такую погоду хороший хозяин, как говорится, собаку из дома не выгонит, а меня жена, стерва…
– Что, выгнала?
– Да! Говорит: иди на десятую линию, скажи Ядвиге как ее там, Яге этой старой, короче, что ее кобель у нас. Представляешь?!
Мало того, что она эту тяфкалку в дом затащила, так еще – иди к этой ведьме, скажи... А я уже разделся, понимаешь, руки помыл, за стол сел, рюмочку налил…
Я сказал: «Уйду и не вернусь!» А карги этой и дома нет… А где твой мужик?
– А я его тоже выгнала! – глаза Елены блеснули темным веселым огнем.
«Это будет всем хороший урок…» – подумала она.
Пшикнула мастерски открытая бутылка, с легким дымком шампанское полилось в бокалы. Понятливый Ванек достал свою зажигалку. Засверкали бенгальские огни.
Елена взяла соседа за руку и сжала ее. Он сжал в ответ и потянул в сторону поселка.
– И правда! Пора дров в печку подбросить и за стол! – сказала Елена, на ощупь отключая звук в телефоне.
Иван и Ядвига Константиновна все шли и шли по лесу. Вернее, соседка уже ехала на спине Ивана, который то и дело проваливался по пояс, оступаясь с давно невидимой дорожки, на которой было по колено.
Собственно, им нужно было нащупать тропинку, ведущую через лес на любую поселковую линию. Но это почему-то не удавалось.
Иван чувствовал, как Ядвига дрожит, очевидно, от переохлаждения и переутомления, и проклинал себя за то, что позволил ей оказаться в лесу. Одному надо было идти, хотя лучше бы с Аленкой…
В фонаре Ивана садились батарейки, свет мигал, и голова кружилась от мельтешения снежного вихря в светлом неверном пятне.
Шапки у Ивана уже почему-то не было, но сам он не чувствовал холода, в движении и с ношей. А вот что Ядвига замерзнет – страшно боялся, и временами мял ее холодную ладошку, вцепившуюся в его воротник.
В начале второго Иван в страхе и трепете взмолился. Сам не зная, кому, какому богу, но только доброму...
И тут же увидел еще одно бледное светлое пятно в стороне поселка.
Иван остановился и всмотрелся в дальний источник рассеянного света. Там был кто-то. Кто-то с фонарем. Кто-то держал фонарь прямо перед собой и медленно, ритмично водил им крестообразно. Свет шел из одной точки вверх, вниз, направо, налево. Вверх, вниз...
Иван, не сомневаясь, ступил на снег прямо по направлению луча. Под ногой была заметенная тропа.
Иван уверенно вышел к восьмой линии, посылая такой же крестообразный знак навстречу кому-то, кто решил показать выход из леса заблудившимся в метели.
Ему очень хотелось, чтобы это была Елена.
Через несколько минут стал слышен и отчаянный хорошо знакомый лай.
Ядвига оживилась:
– Рафинька! Встречает нас, голосок подает, ангел мой! Рафаил! – назвала Ядвига своего пуделя полным именем.
И Ивану визгливый лай показался вовсе не отвратительным, как раньше.
Навстречу шагнула Василиса, жена Ванька. В одной руке у нее был фонарь, а другой она прижимала пазуху пальто, откуда сверлом выкручивалась белая острая мордочка Рафаила.
Василиса рассказала, как услышала со стороны леса жалобный вой, вышла и нашла Рафи с оборванным поводком.
Послала мужа проверить, как там Ядвига Константиновна, а сама искала ее в лесу, а потом просто стояла и светила фонарем, и молилась, чтобы Ядвига вышла на свет. В половину второго собиралась уже звонить спасателям, но не пришлось.
И они отметили Новый год вчетвером. Ядвига, Рафаил, Василиса и Иван. Про шампанское, правда, забыли – сразу перешли к горячему и к чаю с тортом.
Им было хорошо вместе… Рафи под столом сначала обмусолил, а потом стянул с ноги и отгрыз половину шерстяного носка Ивана. Но в этом ведь тоже не было ничего плохого!
Автор НАДЕЖДА ГОРЛОВА
Елена и Иван приехали на дачу встречать Новый год.
Света почти нигде не было, мало кто из соседей решил праздновать на даче. Единственный, кто подвернулся – Ванек с восьмой линии, уже нетрезвый, но, как всегда, галантный.
Он шаркнул ногой и, чуть не упав, церемонно поклонился Елене, взмахнув звякнувшим пакетом. Иван сжал руку жены. Елена нарочито вздохнула и закатила глаза.
Ей льстило внимание тезки ее мужа, хотя всё с ним было ясно. И Елена, и Иван сочувствовали жене этого соседа, Василисе.
Вскоре послышался неприятный визгливый лай, словно кто-то циркуляркой пилил металл.
– Фу, гадость какая! – сказал Иван, потакая Елене: она терпеть не могла маленьких собак.
Из-под соседского забора высунул заснеженный сморщенный в истеричной злости нос Рафи, белый карликовый пудель, казавшийся желтым, как мокрый сахар, среди сероватого пасмурного снега.
– Рафи, Рафи, нельзя! Кто там? – заскрипела за калиткой его хозяйка, старая Ядвига.
Заскрипела вслед за снегом и старухой и сама калитка, Ядвига явилась. Старая, прямая, как сухое дерево, в красном по-парижски лихо заломленном берете, из-под которого пенились пергидрольные стружки.
Опираясь на палки для скандинавской ходьбы, Ядвига смотрела на пару свысока, презрительно искажая ломаную линию губ:
– Приехали! Шуметь будете ночью! – так приветствовала их старая Ядвига.
– И вас с Новым годом! – с веселым ядом ответила Елена. Иван влюбленно улыбнулся жене.
В домике пахло сыростью, как в подвале.
Иван бросился топить печку, а Елена – колдовать в кухонном закутке. Включила телевизор, и он поспешил «порадовать»: обещал снежную бурю через три часа, как раз к полуночи, и до четырех утра.
– Ну ничего себе! А фейерверки?! – возмутилась Елена. – Ванюш, ты слышал? Фейерверки нужно до полуночи успеть запустить, пока буря не началась, пока хоть небо видно! Через часок пойдем запускать, а потом к столу!
Но вышли они через полтора часа.
Благо, их участок все еще оставался крайним, и можно было не пулять из палисадника, что взбесило бы соседскую бабку, а углубиться на пару метров в лес, расчистить место на поляне и там расположить батареи «Морозко», выпустить несколько римских свечей, а потом идти домой в оглохшей темноте с бенгальскими огнями в руках. Всё продумала Елена, а Иван не поскупился на ее радость.
Иван чистил снег на поляне, а Елена таскала из дома коробки с фейерверками. Принесла легкий раскладной столик, бутылку шампанского, два бокала.
Чуть больше часа оставалось до Нового года, когда приготовления закончились.
Фейерверки были не простым капризом Елены, а ее тайным ритуалом, ее молитвой, светлым приношением неведомому божеству, от которого зависело счастье и благополучие Елены и Ивана в новом году.
Иван запалил батарею «Морозко», отбежал к Елене. Несколько секунд ничего не происходило, и он даже рванулся посмотреть, что пошло не так, но Елена удержала мужа, и тут началось: засвистело, небо из черного стало шоколадным, взвились живые мокрые искры блеска.
Елена завизжала от восторга и красоты, и ее голос, наложившийся на свист и гул петард, оживил, сделал этот мертвый звук каким-то более добрым, что ли.
Но вдруг позади из мрака раздался странный, пугающий крик, первые мгновения похожий на скрип падающего сухого дерева.
Супруги резко обернулись.
– Рафи! Рафи! Он убежал, убежааааал! – рыдая, надрывалась Ядвига. – Испугался ваших взрывов, вырвал поводок из рук и умчался в лееес!
Елена поморщилась. Старая ведьма все-таки все испортила.
Ракеты все еще празднично стартовали в небо...
Пока Иван ошалело смотрел на Ядвигу, Елена попыталась обнять старуху:
– Ядвигочка Константиновна, ой-ой-ой, как жаль! Бедный Рафинька, испугался, маленький…
Старуха резко освободилась от объятий Елены. Та, будто не замечая отторжения, продолжала:
– Но теперь же уже все тихо будет! Рафи такой умничка, он вернется…
– Дура! Он же с поводком убежал! За куст зацепился где-то и замерзнет!
Иван опомнился и бросился к дому:
– Я за фонарем! Пока следы не замело, найдем!
– Ядвигочка Константиновна, вам Ваня фонарь сейчас даст, вы пойдете по следам и за пять минут Рафи найдете, он же и лаять будет, вас звать!
– Не нужен мне ваш фонарь, идиоты! – прорыдала старуха и, опираясь теперь уже на одну лыжную палку (во второй руке у нее совсем недавно был карабин поводка), поковыляла в лес.
Прибежал Иван с двумя фонарями, один сунул Елене. Она непонимающе вскинула брови.
– Не нужен ей твой фонарь, так пошла. А второй зачем?
– Пошли искать, до метели минут сорок. Давай ты на север от двенадцатой линии, я от нашей, а Ядвига Константиновна вот пусть и идет по следам.
– Вань, ты с ума сошел!
Теперь Иван непонимающе посмотрел на жену.
– Новый год на носу! Ты этим собираешься заниматься? Искать мерзкую истеричную собачонку? Давай хоть бенгальские огни зажжем, они тихие, и шампанское выпьем!
Иван крепко поцеловал жену, думая с удивлением и умилением: «Какой же она еще у меня ребенок!» и побежал догонять Ядвигу, чтобы отдать ей один из фонарей.
Елена осталась одна. Прогоревшая батарея выглядела как куча мусора. Никакого праздника. Год можно перечеркнуть. Ярость поднялась в Елене. Так просто она не сдастся!
Елена достала мобильный и набрала Ивана.
Он долго не отвечал, и Елена знала, почему: из-за громкого голоса глуховатой Ядвиги, который даже и Елена все еще слышала.
– Ванюша, спасибо, что пошел со мной, спасибо! Я думала, Аленка тебя не отпустит! – кричала в лесу соседская старуха, голос ее удалялся.
Мутные пятна фонарей иногда еще проскакивали между веток.
Елена упорно не убирала телефон. Наконец, услышала запыхавшийся голос Ивана. Он сразу заговорил:
– Аленушка, не волнуйся, мы уже нашли обрывок поводка! Рафи запутался в кустах, но перегрыз поводок, представляешь! Есть шанс, что выбежит теперь в поселок, не замерзнет в лесу!
– Иван! Ты дурак?! Мне дела нет до этой собаки, которую можно искать завтра с утра, если она не прибежит сама, если она еще не прибежала! Быстро домой! Не порти мне Новый год! Я не собираюсь куковать тут одна!
– Ален, а ты сбегай посмотри, Рафи не вернулся? Может, он уже у дома, и мы тогда сейчас домой!
– Да ты обалдел! Я еще бегать тебе буду! – выкрикнула Елена и сбросила вызов.
Метель начиналась раньше, чем обещал гидрометцентр...
А Рафи оказался мастер путать следы. Сначала он летел по прямой, как стрела. Потом долго топтался в кустах и, расправившись с поводком, заметался.
Его следы вели во все возможные стороны, и какое направление последнее, было не понять. А снег уже падал крупными колючими хлопьями, и следы затягивались на глазах.
Иван еловыми ветками пометил направления исчезающих следов.
– Ядвига Константиновна, я на всякий случай пройду еще вглубь, а потом направо, а вы пройдите налево, и возвращайтесь в поселок. Пройдите до дома по улице, не исключено, что Рафи уже по поселку бегает.
– Ой, Ванечка, не бросай меня! Я сама не дойду! – расклеилась вдруг соседка, и Иван понял, какая она на самом деле старая, и что так далеко в лес по колено в снегу она зашла только от отчаяния.
– Так, я сейчас Аленке позвоню, чтобы она вас домой проводила, а я дальше искать буду.
– Не пойдет твоя Аленка, не пойдет…
Ядвига Константиновна согнулась, повиснув на своей палке, конец красного шарфа лег на снег.
Елена ответила сразу:
– Ну, ты идешь?!
Иван залепетал просьбу забрать домой Ядвигу Константиновну, понимая, что они сейчас с Еленой говорят на каких-то разных языках.
В ответ жена зло захохотала:
– Какой же ты идиот! Половина двенадцатого, между прочим! Тащи ее сам на горбу, и поторапливайся! – связь прервалась.
– Ванечка, ты ищи Рафи, ищи, пока еще хоть немного следы видно, а я его тут звать буду! – попросила Ядвига.
– Вы только громко кричите, чтобы я тоже вас все время слышал!
И Иван двинул вглубь леса по едва заметным вмятинам в снегу. Шапка намокла, потяжелела и внезапно стала ему велика, принялась опускаться на брови.
Иван снял ее и выжал. Холод неприятно одул уши. От шапки запахло мокрой шерстью. И почему-то стало очень-очень жаль Рафи. Ведь он тоже совершенно мокрый под этим ветром.
Зазвонил телефон:
– Вернулся ваш Рафи, слышу вон, тявкает. Давай скорее домой, – сказала Елена очень неприятным голосом.
Иван понял, что она врет:
– Поднеси трубку к Рафи, чтобы я тоже слышал его лай, пожалуйста, – отчеканил Иван.
Елена сбросила звонок...
Иван пропустил Новый год. Он вспомнил о нем только в половину первого, когда уже понял, что идти вперед бессмысленно и прошел некоторое время направо. Остановился, когда заметил, что почти не слышит слабый голос Ядвиги в вое ветра.
Пошел налево, к Ядвиге, на ходу набрал Елену.
Она не отвечала…
Ядвигу Иван нашел только по пятну фонаря, удивился, как сильно с ней разминулся: ему казалось, идет прямо на нее.
Красный берет Ядвиги стал белым. Желтые кудряшки потемнели и, распрямившись, налипли на лоб. Ядвига стояла и хрипло звала Рафи, но было видно, что она качается.
– Ядвига Константиновна, давайте я вас понесу! И так пройдем немного влево, и вернемся уже по поселку!
– Не, Ванечка, я сама пойду. Давай ты впереди, а я по твоим следам!
Они двинулись. Ядвига иногда еще звала Рафи, как и Иван, но они уже не могли выкрикивать это имя часто, потому что чем чаще мы повторяем действия, не приносящие результата, тем быстрее умирает в нас надежда на результат…
Елена без пятнадцати двенадцать решила открыть шампанское и зажечь бенгальские огни. Решимость хорошо, правильно встретить Новый год была сильна в ней.
Она крутила в руках бутылку «Мартини Асти» в красном чехле из пайеток, когда услышала за спиной тяжёлый хруст снега.
– Даме требуется помощь джентльмена? – немного заплетающимся языком проговорил Ванек с восьмой линии.
– Требуется! А ты чего не дома? К двенадцати добежать успеешь?
– Да не побегу я… В такую погоду хороший хозяин, как говорится, собаку из дома не выгонит, а меня жена, стерва…
– Что, выгнала?
– Да! Говорит: иди на десятую линию, скажи Ядвиге как ее там, Яге этой старой, короче, что ее кобель у нас. Представляешь?!
Мало того, что она эту тяфкалку в дом затащила, так еще – иди к этой ведьме, скажи... А я уже разделся, понимаешь, руки помыл, за стол сел, рюмочку налил…
Я сказал: «Уйду и не вернусь!» А карги этой и дома нет… А где твой мужик?
– А я его тоже выгнала! – глаза Елены блеснули темным веселым огнем.
«Это будет всем хороший урок…» – подумала она.
Пшикнула мастерски открытая бутылка, с легким дымком шампанское полилось в бокалы. Понятливый Ванек достал свою зажигалку. Засверкали бенгальские огни.
Елена взяла соседа за руку и сжала ее. Он сжал в ответ и потянул в сторону поселка.
– И правда! Пора дров в печку подбросить и за стол! – сказала Елена, на ощупь отключая звук в телефоне.
Иван и Ядвига Константиновна все шли и шли по лесу. Вернее, соседка уже ехала на спине Ивана, который то и дело проваливался по пояс, оступаясь с давно невидимой дорожки, на которой было по колено.
Собственно, им нужно было нащупать тропинку, ведущую через лес на любую поселковую линию. Но это почему-то не удавалось.
Иван чувствовал, как Ядвига дрожит, очевидно, от переохлаждения и переутомления, и проклинал себя за то, что позволил ей оказаться в лесу. Одному надо было идти, хотя лучше бы с Аленкой…
В фонаре Ивана садились батарейки, свет мигал, и голова кружилась от мельтешения снежного вихря в светлом неверном пятне.
Шапки у Ивана уже почему-то не было, но сам он не чувствовал холода, в движении и с ношей. А вот что Ядвига замерзнет – страшно боялся, и временами мял ее холодную ладошку, вцепившуюся в его воротник.
В начале второго Иван в страхе и трепете взмолился. Сам не зная, кому, какому богу, но только доброму...
И тут же увидел еще одно бледное светлое пятно в стороне поселка.
Иван остановился и всмотрелся в дальний источник рассеянного света. Там был кто-то. Кто-то с фонарем. Кто-то держал фонарь прямо перед собой и медленно, ритмично водил им крестообразно. Свет шел из одной точки вверх, вниз, направо, налево. Вверх, вниз...
Иван, не сомневаясь, ступил на снег прямо по направлению луча. Под ногой была заметенная тропа.
Иван уверенно вышел к восьмой линии, посылая такой же крестообразный знак навстречу кому-то, кто решил показать выход из леса заблудившимся в метели.
Ему очень хотелось, чтобы это была Елена.
Через несколько минут стал слышен и отчаянный хорошо знакомый лай.
Ядвига оживилась:
– Рафинька! Встречает нас, голосок подает, ангел мой! Рафаил! – назвала Ядвига своего пуделя полным именем.
И Ивану визгливый лай показался вовсе не отвратительным, как раньше.
Навстречу шагнула Василиса, жена Ванька. В одной руке у нее был фонарь, а другой она прижимала пазуху пальто, откуда сверлом выкручивалась белая острая мордочка Рафаила.
Василиса рассказала, как услышала со стороны леса жалобный вой, вышла и нашла Рафи с оборванным поводком.
Послала мужа проверить, как там Ядвига Константиновна, а сама искала ее в лесу, а потом просто стояла и светила фонарем, и молилась, чтобы Ядвига вышла на свет. В половину второго собиралась уже звонить спасателям, но не пришлось.
И они отметили Новый год вчетвером. Ядвига, Рафаил, Василиса и Иван. Про шампанское, правда, забыли – сразу перешли к горячему и к чаю с тортом.
Им было хорошо вместе… Рафи под столом сначала обмусолил, а потом стянул с ноги и отгрыз половину шерстяного носка Ивана. Но в этом ведь тоже не было ничего плохого!
Автор НАДЕЖДА ГОРЛОВА
