Моя душа
Мы встретились с доктором биологических наук, профессором МГУ Владимиром
Леонидовичем Воейковым, чтобы поговорить о воде, которая и в XXI веке
остается для ученых загадкой из загадок. Правда, о воде говорили меньше
всего..— Владимир Леонидович, что это за феномен такой — вода?
читать дальше
—
Прежде всего, надо сказать, что под словом «вода» обычно подразумевают
совершенно разные явления. Например, есть пресная вода, соленая вода,
морская вода, физики сейчас увлеклись компьютерным моделированием воды.
Обычно люди характеризуют воду, предполагая, что это Н2О плюс
что-то еще. Меня же интересует вода, которая имеет отношение к жизни,
поскольку все, что мы называем жизнью, в первую очередь есть вода.
Вода —
это сложная система, точнее, громадная совокупность систем, которые
переходят из одного состояния в другое. Лучше даже сказать: не система, а
организация. Потому что система — это нечто статичное, а организация
динамична, она развивается. Владимир Иванович Вернадский под
организацией подразумевал что-то, что, с одной стороны, консервативно, а
с другой — изменчиво. Причем изменения эти происходят не случайным
образом, а целенаправленно.
Проявления воды многообразны.
Например, известны случаи, когда вода сжигала радар: луч радара,
отразившись от облака и вернувшись, сжигал приемное устройство.
Следовательно, из облака возвращалась несопоставимо большая энергия!
Современная наука этого не может объяснить. Облако — это частицы воды. В
жидкой воде всегда есть какая-то часть, которая образует когерентные
домены, то есть области, в которых молекулы воды колеблются когерентно и
ведут себя как тело лазера. Луч радара, попав в облако, делает воду в
нем неравновесной, и эта избыточная энергия либо отдается облаком
обратно в радар и сжигает его, либо рассеивается.
— А зачем природа создала такую неравновесную воду?
— Вопрос «зачем?» выходит за рамки науки.
— Получается, мы очень мало знаем о воде?
—
Еще один пример. Мы знаем, что горные реки всегда холодные: даже если в
долине, по которой течет река, стоит жара, вода все равно остается
холодной. За счет чего? Обычно это объясняют тем, что в горах ледники,
по пути у воды родники, и вообще она движется. Но может быть и другое
объяснение. Что мы подразумеваем под словами «холодный», «теплый»,
«горячий»? Температуру. А откуда берется температура, которую мы меряем
градусником? Молекулы среды движутся, сталкиваются друг с другом, и
выделяется энергия, ее-то мы и меряем градусником. Теперь давайте
посмотрим, с какой скоростью молекулы движутся в одном направлении и что
будет показывать градусник, если мы попробуем измерить температуру
потока. Молекулы начинают двигаться с близкими по величине скоростями и
«высасывают» энергию из окружающей среды. Получается, что температура
горного потока чрезвычайно высока, а он при этом ледяной! Парадокс!
Температура — и температура… Быстрая река охлаждается, хотя она за счет
трения должна нагреваться… То есть вода холодная, потому что молекулы
перестают стучать друг о друга! А температура направленного потока — это
другое. Этим и объясняется непонимание происходящих в воде процессов.
Вода по своей природе неравновесна, следовательно, она по своей природе
может производить работу. Но, чтобы все, что неравновесно, могло
производить работу, нужно создавать условия. А создавать условия может
организация.
— Есть идеальные формы, например платоновские тела. А как организована вода?
—
Идеальные тела, о которых говорил Платон, в природе недостижимы. Это
абстрактные конструкции, идеи. Если же такие тела рассматривать в
природе, то они начнут взаимодействовать, стучаться друг о друга и
перестанут быть идеальными.
— Но они стремятся восстановить свои формы?
—
Стремиться-то они стремятся, но, когда что-то стремится восстановить
свою форму, это уже динамическое явление. А это уже не Платон, а
Аристотель. У Аристотеля есть это стремление и есть causa finalis —
конечная цель, которая из современной науки была выброшена.
Все
началось с того, что ученые стали описывать реальные явления и свели все
к изучению причинно-следственных связей. И теперь нормальной называется
наука, в которой установилась парадигма, основанная на представлении о
том, что есть причинно-следственная связь и нет никакого стремления.
— Но не все же так мыслят, наверное, есть и другие подходы?
—
Без стремления невозможна жизнь, а отрицать существование жизни совсем
уж трудно, потому что, куда ни посмотришь, саму жизнь так или иначе и
наблюдаешь. Правда, цветочек немедленно хочется засушить, из суслика
чучело сделать… И, конечно, самая замечательная из всех наук —
палеонтология, потому что поставил скелет в музей, покрыл его лаком, и
он стоит и разрушаться не будет. А биология должна заниматься жизнью и
самым замечательным явлением жизни — развитием. Развитием от простого к
сложному, от бессвязного к связному, от однообразного к многообразному. И
все это осуществляется спонтанно.
— А цель?
— А
цель жизни — сохранить жизнь. Цель в том, чтобы жизнь прибавлялась.
Потому что чем больше жизни, тем сложнее ее уничтожить. В 1935 году
Эрвин Бауэр издал книгу «Теоретическая биология», в которой
сформулировал три основных принципа живого. Первый принцип Бауэра звучит
так: все живые и только живые системы никогда не пребывают в
равновесии. И всю свою избыточную энергию они используют для того, чтобы
не скатиться к равновесию.
— Какова тогда роль науки, ученого?
—
Я вам скажу, в чем предназначение науки. Академик Берг, русский
географ, геолог, зоолог, ввел термин «номогенез» (то есть развитие по
законам) в противовес дарвинизму. По Дарвину, не было никакого развития,
так как слово «развитие» означает разворачивание по плану,
развертывание. То же с эволюцией, которая, по сути, есть
целенаправленное развитие.
Ученый говорит, как устроен мир и как
устроен человек. Изучение мира нас интересует, по большому счету, с
эгоистической точки зрения: мы хотим понять наше место в этом мире. Так
как изучает мир живой человек, у него есть вопрос о цели существования.
Как только вопрос о цели существования исчезает, тут-то и все…
— Что «все»?
—
Жизнь кончается. Равнодушие, человеку все равно. Цели разные бывают, и
они стимулируют жизнь. Как только человек теряет цель в жизни, он
перестает существовать. Дарвин нигде не использовал слово «эволюция».
Его интересовало происхождение разнообразия. Разнообразие не эквивалент
эволюции. Из одинаковых кирпичей можно построить разные здания, только
это не будет эволюцией…
— Мне кажется, сегодня это не самая популярная точка зрения.
—
Я согласен. А почему непопулярен такой подход? Наука не ставит вопросов
морали и нравственности. Какая мораль и нравственность в законах
гравитации, законах тяготения? Но правильное занятие наукой и выяснение
законов мироздания удивительным образом приводит к обоснованию глубинных
вопросов морали и нравственности. Ради чего существуют мораль и
нравственность? Какой смысл в морали и нравственности? А в поддержании
жизни? Мораль и нравственность необходимы для того, чтобы наша жизнь
сохранилась.
— Получается, что Природой, Богом — скажите как угодно — заложено, чтобы в душе человека жил нравственный закон?
—
Совершенно верно. Другое дело, что напрямую моралью и нравственностью
занимается не наука, а, например, религия. Но на мироздание можно
смотреть с разных точек зрения: можно с точки зрения Творца, а можно с
точки зрения творения. Об этом говорил еще Михаил Васильевич Ломоносов.
— А религиозные знания могут быть полезны ученым?
—
Можно ли по Библии изучать астрономию или другие науки?.. Приведу
пример. На третий день Творения Бог создал светила: большое и малое. Для
чего? Для того, чтобы день от ночи отделять, чтобы знамения были. А
флору он создал когда? На второй день. Без Солнца? Получается полная
ерунда? А ведь нет… Лет 30 тому назад на дне океана были открыты так
называемые черные курильщики — целые экосистемы, которые в жизни никогда
никакого солнышка не видели, и там есть животные с кровеносной
системой. И что, Солнце породило эти энергосистемы?.. Тогда нужно
считать, что и Земля нагрелась за счет Солнца. Только тут уже будут
возражать географы и геологи. Потому что Земля теплая не оттого, что ее
Солнце нагрело. Это в учебниках написано, что вся энергия от Солнца —
фотосинтез, глюкоза, СО2 и Н2О + солнце и так
далее, помните, наверное. Но давайте спустимся на дно океана: там
фотосинтеза нет, а животные есть, и они не с суши спустились на
пятикилометровую глубину.
— Кто же им дает энергию для жизни?
— Вода! Синтез СО2 и Н2О
идет только тогда, когда есть энергия активации. И в воде, которая
изначально устроена неравновесно, эта энергия есть, независимо от того,
есть солнышко или нет солнышка. И, между прочим, что предшествовало
флоре? Про первый день Творения написано: «И Дух Божий носился над
водами». Перевод, как я недавно узнал, неправильный: «Дух Божий носился с
водами». «Носился» не значит «метался», по своему происхождению это
слово родственно слову «наседка». Дух Божий энерго-информационно
организовывал воду, вот что это может значить. Получается, что вода
задумана как основа мироздания.
— Вы хотите сказать, что все современные научные открытия когда-то кому-то уже были известны?
—
Ученый открывает законы, но не придумывает, не изобретает
закономерности. Язык очень трудно обмануть. Есть слово «изобретение»,
это когда ты из чего-то обрел. А есть слово «открытие» — я открываю
книгу и делаю для себя открытие.
Однажды со мной так и произошло.
Мне попалась книга академика Российской академии наук, основателя
современной эмбриологии Карла Бэрна «Размышления при наблюдении за
развитием цыпленка», написанная в 1834 году. Книга была 1924 года
издания, с неразрезанными страницами. Я принес ее на кафедру эмбриологии
и показал коллегам — я сделал открытие, открыл неизвестную им вещь.
— О чем книга?
—
О той самой финальной цели, к которой все стремится. Берн изучал
развитие эмбриона цыпленка на разных стадиях. И обнаружил парадокс: яйца
совершенно одинаковые, а эмбрионы разные. Где норма? Если один
эмбрион — норма, то все остальные уроды? Но что интересно — потом все
цыплята вылупляются одинаковые. Получается, к единой цели каждый идет
своим путем, и это никак не связано с генетикой. Вполне понятно, что они
изначально находятся в разных условиях: одно яйцо с краю кладки, другое
внутри… Они не могут быть в одинаковых условиях, это закон
разнообразия. Но все потом «стягивается» к единой цели. Мы в этом случае
не можем сказать, что развитие цыпленка № 77 правильное, а цыпленка №
78 — нет. В действительности же наука частенько все унифицирует.
— Это одна из проблем образования…
—
Этого сложно избежать: нельзя к каждому ученику приставить своего
учителя. Но нужно понимать, что иногда нам приходится упрощать,
унифицировать, и делаем мы это не во благо конкретного человека, а
вопреки его индивидуальности и для того, чтобы успеть охватить как можно
больше.
— Давайте вернемся к загадкам воды.
— Еще
один интересный эксперимент. Берем сухую почву, заливаем воду и ставим
перед фотоумножителем — прибор фиксирует вспышку света. Значит, если на
иссушенную землю падает вода, помимо того что почва увлажняется, в ней
еще выделяется свет! Глазами его не увидишь, но все семена, все
микроорганизмы получают импульс к дыханию, к дальнейшему развитию. Опять
мы пришли к тому же выводу: вода и земная твердь при взаимодействии
дают энергию формообразования.
— Вот это да!
— Еще
одно интересное наблюдение. Известно, что углерод существует в двух
кристаллических модификациях — графита и алмаза. Графит — более
неравновесное состояние углерода, чем алмаз.
Чтобы в природе
появился алмаз, нужно воздействие колоссальных давлений, а в нашем
организме углерод имеет алмазную структуру. Исходно углерод появляется в
соединении СО2, которое не имеет алмазной конфигурации, тем не менее при соединении с водой из СО2 и Н2О
получается глюкоза, в которой углерод уже «алмазный». И никаких высоких
давлений! Значит, в живой системе (живые организмы до 90% состоят из
воды) углерод из «неалмазного» превращается в «алмазный», и происходит
это только благодаря организации воды!
— Следовательно, алмазное строение углерода для чего-то нужно в живой системе?
—
Конечно! Это высокая энергия! Но воде не нужно чудовищных энергозатрат
на создание высокого давления и температуры для подобных превращений,
она это делает за счет организации. Самое удивительное, что над этим
фактом Вернадский задумался в начале XX века. Я иногда прихожу к мысли,
что для познания воды уже очень много сделано, но не все объяснено. Нам
нужно научиться объяснять.
— Но существуют конкретные факты,
данные экспериментов, а интерпретаций (порой полярных) этих данных
великое множество. Где заканчиваются научные данные и начинаются
домыслы? Например, можно ли доверять экспериментам Масару Эмото?
—
Я лично знаком с Масару Эмото, знаком с его экспериментами, книгами. В
значительной мере он популяризатор и немного фантазер. Я вижу громадную
историческую роль Масару Эмото в том, что он обратил на воду внимание
сотен миллионов людей. Но его эксперименты не отвечают научным
критериям. Мне прислали на рецензию научную статью с участием Масару
Эмото, и я должен признать, что эксперимент поставлен некорректно.
Например, возникает вопрос: какова статистика образования кристаллов
после прослушивания той или иной музыки? В статье статистика
замечательная: эксперименты практически нельзя повторить. По крайней
мере, повторить так, как он их ставит. Более того, зависит ли от
фотографа (экспериментатора) характер получающихся кристаллов? Да,
зависит: у некоторых ничего не получается, а у других все получается
замечательно. Но это уже какая-то другая наука. И, чтобы объективно
судить о работах Эмото, мы должны создать другую методологию, другой
язык и другие средства оценки. Тогда ее и судить можно будет по-другому.
— Значит, надо ждать появления новой науки?
—
На самом деле такая наука у нас уже есть, это… биология. Она здорово
отличается от физики. Сколько бы раз Галилей ни бросил камень с
Пизанской башни, вероятностный разброс результатов будет небольшой. Но
если с этой самой башни бросать не камень, а ворону, то, сколько раз ни
брось, куда она полетит — всегда большой вопрос. Десять тысяч ворон
нужно бросить, чтобы узнать, куда они, вообще-то говоря, стремятся. Это
совсем другое. Здесь мы должны рассматривать несопоставимо большее
количество привнесенных факторов, чем обычно принято рассматривать в
науке.
— Получается, что эксперименты Эмото в чем-то напоминают ваш пример с воронами?
—
Но это вовсе не означает, что такие эксперименты не нужно ставить. Это
говорит лишь о том, что нам сегодня надо строить новую науку. Но, строя
ее, нужно знать и старую. Приведу пример, который показывает, что наука
никогда не бывает абсолютно ложной или абсолютно истинной. Когда-то
существовала модель плоской Земли. Сегодня можно посмеяться над такими
представлениями древних ученых. Но извините, а какой моделью мы
пользуемся, когда размечаем свой дачный участок? Коперниковской? Нет,
нам нужна модель плоской Земли! Ничего другого для решения этой задачи
не нужно, мы ведь просто занимаемся землеустройством. А вот когда речь
идет о запуске спутника на околоземную орбиту, это другое дело. Но
коперниковская система тоже несовершенна. Объясняет ли она строение
Вселенной? Нет! Чтобы прояснить этот вопрос, нужно строить новую науку,
но и старая наука нам нужна — чтобы было, от чего оттолкнуться.
— Значит, ученые без каверзных вопросов и неразрешимых задач никогда не останутся.
—
Конечно! Вот как объяснить, почему птички летают над Эверестом, на
высоте 11 000 метров? И с точки зрения физиологии, и с точки зрения
биоэнергетики это невозможно! Чем они там дышат? Но они летают, и что-то
им там надо! И тут требуется, я бы сказал, усмирить гордыню, признать,
что мы — ах! — много чего еще не знаем. Но как только речь заходит о
воде, то все, что мы о ней уже знаем, может нас ввести в заблуждение, во
всяком случае, сегодня. Слишком много мы сегодня выдумываем о воде.
Вода — это наша прародительница, матрица жизни, с другой стороны,
всемирный потоп — это тоже вода, но смывшая все с лица земли. И из-за
своего незнания или искаженного представления о воде мы можем ненароком и
навредить, занимаясь всевозможными заговорами, наговорами и так далее.
Если считать, что вода — прародительница жизни и сама жизнь, то к этой
жизни нужно относиться с очень большим уважением. Если к любой жизни
относиться с неуважением, о последствиях нетрудно будет догадаться.
Поэтому мы признаем, что еще очень и очень многого не знаем.
Вопросы задавала Елена Белега, кандидат физико-математических наук.
Источник:
Сайт журнала «Человек без границ»
http://planeta.moy.su/news/vladimir_voejkov_v_nachale_byla_voda/2014-10-10-19429