Городок у нас маленький, но есть в нём две достопримечательности: узловая станция, с которой идут поезда в разные концы страны, и две загородные улицы. Там только одноэтажные дома, и у каждого — сад и масса цветов.
И вот мой муж Фёдор — золотые руки — построил там дом, настоящий дворец, в два этажа, с верандой, балконами и даже двумя входами. Я тогда удивлялась, зачем разные входы, а он объяснил, что для сыновей — у нас их двое было, Иван и Костя.
Но всё сложилось по-другому. Началась война с фашистской Германией. Сначала ушёл мой Фёдор, потом один за другим два сына, а через несколько месяцев пришла из части похоронка — погибли оба…
читать дальше
Я сходила с ума. Хожу по пустому дому-дворцу и думаю — как жить?
Работала я в это время в райкоме, мне очень сочувствовали, успокаивали, как могли. Однажды иду я около вокзала, и вдруг летят три самолёта. Люди как закричат: "Немцы, немцы!” — и рассыпались в разные стороны. Я тоже в какой-то подъезд забежала. И тут зенитки стали по самолётам бить: узловая станция сильно охранялась, через неё шли поезда с солдатами и техникой. Вижу — бежит по площади женщина с девочкой на руках. Я ей кричу: "Сюда! Сюда! Прячься!” Она ничего не слышит и продолжает бежать. И тут один из самолётов сбросил бомбу прямо на площадь. Женщина упала и ребёнка собой прикрыла. Я, ничего не помня, бросилась к ней. Вижу, она мёртвая. Тут милиция подоспела, женщину забрали, хотели и девочку взять. Я прижала её к себе, думаю, ни за что не отдам, и сую им удостоверение райкомовского работника. Они говорят — иди, и чемодан той женщины отдали. Я — в райком: "Девчата, оформляйте мне ребёнка! Мать на глазах у меня убили, а об отце в документах — прочерк…”
Они сначала стали отговаривать: "Лиза, как же ты работать будешь? Малышку в ясли не устроишь — они забиты”. А я взяла лист бумаги и написала заявление об увольнении: "Не пропаду, — говорю, — надомницей пойду, гимнастёрки солдатам шить”.
Унесла я домой мою первую дочку — Катю, пяти лет, как было указано в документах, и стала она Екатериной Фёдоровной Андреевой по имени и фамилии моего мужа.
Уж как я любила её, как баловала… Ну, думаю, испорчу ребёнка, надо что-то делать. Зашла я как-то на свою бывшую работу в райком, а они двух девчушек двойняшек, лет трёх-четырёх, в детдом оформляют. Я к ним: "Отдайте их мне, а то я Катю совсем избалую”. Так появились у меня Маша и Настя.
А тут соседка парнишку привела шести лет, Петей звать. "Его мать беженка, в поезде умерла, — объяснила она, — возьми и этого, а то чтб у тебя — одни девки”.
Взяла и его.
Живу с четырьмя малютками. Тяжело стало: и еду надо приготовить, и постирать, и за детьми приглядеть, да и для шитья гимнастёрок тоже нужно время — ночами их шила.
И вот, развешиваю как-то во дворе бельё, и входит мальчик лет десяти-одиннадцати, худенький такой, бледный, и говорит:
— Тётенька, это ты детей в сыновья берёшь?
Я молчу и смотрю на него. А он продолжает:
— Возьми меня, я тебе во всём помогать буду, — и, помолчав, добавил: — И буду тебя любить.
Как сказал он эти слова, слёзы у меня из глаз и полились. Обняла его:
— Сыночек, а как звать тебя?
— Ваня, — отвечает.
— Ванюша, так у меня ещё четверо: трое девчонок да парнишка. Их-то будешь любить?
А он так серьёзно отвечает:
— Ну так, если сестры и брат, как не любить?
Я его за руку, и в дом. Отмыла, одела, накормила и повела знакомить с малышами.
— Вот, — говорю, — ваш старший брат Ваня. Слушайтесь его во всём и любите его.
И началась у меня с приходом Вани другая жизнь. Он мне как награда от Бога был. Взял Ваня на себя заботу о малышах, и так у него складно всё получалось: и умоет, и накормит, и спать уложит, да и сказку почитает. А осенью, когда я хотела оформить его в пятый класс, он воспротивился, решил заниматься самостоятельно, сказал:
— В школу пойду, когда подрастут младшие.
Пошла я к директору школы, всё рассказала, и он согласился попробовать. И Ваня справился.
Война закончилась. Я запрос о Фёдоре несколько раз посылала, ответ был один: пропал без вести.
И вот однажды получаю письмо из какого-то госпиталя, расположенного под Москвой: "Здравствуй, Лиза! Пишет незнакомая тебе Дуся. Твой муж был доставлен в наш госпиталь в плохом состоянии: ему сделали две операции и отняли руку и ногу. Придя в себя, он заявил, что у него нет ни родственников, ни жены, а два сына погибли на войне. Но когда я его переодевала, то нашла у него в гимнастёрке зашитую молитву и адрес города, где он жил с женой Лизой. Так вот, — писала Дуся, — если ты ещё помнишь и ждёшь своего мужа, то приезжай, если не ждёшь, или замуж вышла, не езди и не пиши”.
Как же я обрадовалась, хоть и обидно мне было, что Фёдор усомнился во мне.
Прочитала я письмо Ване. Он сразу сказал:
— Поезжай, мама, ни о чём не беспокойся.
Поехала я к мужу… Ну, как встретились? Плакали оба, а когда рассказала ему о новых детях, обрадовался. Я всю обратную дорогу о них говорила, а больше всего о Ванюше.
Когда зашли в дом, вся малышня облепила его:
— Папа, папа приехал! — хором кричали. Всех перецеловал Фёдор, а потом подошёл к Ване, обнял его со слезами и сказал:
— Спасибо, сын, спасибо за всё.
Ну, стали жить. Ваня с отличием закончил школу, пошёл работать на стройку, где когда-то начинал Фёдор, и одновременно поступил на заочное отделение в Московский строительный институт. Окончив его, женился на Кате.
Двойняшки Маша и Настя вышли замуж за военных и уехали. А через пару лет женился и Пётр.
И все дети своих дочек называли Лизами — в честь бабушки.
nashaplaneta.su/news/tjotenka/2017-08-30-5087