Моя душа
"...у Пикассо и у Эйнштейна, наблюдалась дислексия. Эдисон поступил в школу лишь в восемь лет и проучился всего три месяца. Позже он говорил: «Вы думаете, я чему-нибудь научился в школе? Преподаватели, обученные в университете, объясняли нам формальные вещи и упускали из виду великие тайны природы» (Джозефсон, 1959 г.). Пикассо не сдал экзамена за начальную школу, и отцу пришлось дать взятку, чтобы ему разрешили продолжить обучение. Чтение и правописание были для него непостижимыми тайнами. Эйнштейн научился говорить очень поздно, а к девяти годам его речь была довольно медленной. Его исключили из Мюнхенской гимназии за неуспеваемость, и на вопрос отца, какая профессия подошла бы Альберту, директор гимназии ответил: «Неважно, чем он будет заниматься, он ни в чем не добьется успеха» (Кларк, 1988 г.). Все трое страстно ненавидели школу, также как и другие герои этой книги. Многим из них было предложено покинуть учебные заведения из-за неуспеваемости (в частности, Тернеру и Монагену). " читать дальше
Чем определяются творческие способности личности? Врожденными качествами или талантом, как принято считать? Действительно ли природа важнее воспитания, а наследственность преобладает над социальными факторами? Может показаться, что нет, если вы изучите историю жизни таких великих гениев как Эдисон, Пикассо, Эйнштейн и еще 13 личностей, исследуемых в этой работе. Согласно Фрейду, формирование личности происходит между 5 и 8 годами. Несомненно, большинство наших особенностей и поведенческих идиосинкразии сформировались под воздействием полученного в детстве опыта, но есть все основания полагать, что сформированная в детстве сущность является скрытой и проявляется опосредованно.
Альберт Эйнштейн был гениальным ученым ядерной эры, Пабло Пикассо — самым культовым художником XX века, а Томас Эдисон — наиболее плодовитым в истории изобретателем. По нашему мнению, сравнительный анализ мотивов, побудивших их к деятельности, — истоков столь невероятных созидательных и инновационных способностей, позволяет выделить основополагающие факторы креативного таланта. Сходство жизненного опыта и поведенческих характеристик этих трех титанов прогресса поразительно. Кроме того, удивительное совпадение этих параметров было обнаружено и у 13 современных инноваторов, рассмотренных в этой работе. Это обособленная группа индивидуумов, имеющая кроме общих черт и различия, которые и будут рассматриваться в дальнейшем.
Эйнштейн и Пикассо были первенцами, равно как и 9 из 13 современных инноваторов, исследуемых в данной работе. Фактически, 12 из 13 современных инноваторов были первыми мальчиками в семье, и это явление прослеживается в биографиях многих других креативных гениев. Томас Эдисон был седьмым ребенком, но, аналогично Фрейду, родился, когда последнему из старших детей уже исполнилось четырнадцать лет и родители могли всецело посвятить себя воспитанию новорожденного. Внимание любящих родителей и возлагаемые ими надежды требовали от ребенка совершенствования, и по своему воздействию практически не отличались от условий, в которых рос бы ребенок-первенец или единственный ребенок в семье.
В доме Пикассо было пять женщин, которые пестовали его до 5 лет. Мать говорила ему: «Если выберешь карьеру военного, то обязательно станешь генералом, а если пойдешь в монахи, то в будущем станешь папой» (Хаффингтон, 1988 г.). О неординарном влиянии этой женщины свидетельствует и то, что Пабло взял фамилию матери — Пикассо, а не отца — Руиз. Согласно утверждениям биографа, у Пикассо «на протяжении всей жизни было особое отношение к женщинам. Свой страх перед властью женщин он прикрывал презрением».
Томас Эдисон говорил: «Мать создала меня, понимала меня, потакала моим увлечениям». Он не посещал школу до восьми лет, а поступив, проучился лишь три месяца — мать забрала его оттуда, поскольку преподаватель сказал, что ребенок отстает в развитии. Она не согласилась с этим и сама занималась его обучением. Эйнштейн был объектом удвоенного внимания — со стороны матери-еврейки и сестры, которые боготворили его. Он был гораздо больше предан своей сестре, чем женщинам, которые были в его жизни. Его биограф Кларк сказал: «Он предпочитал, чтобы его окружали женщины, нежели мужчины».
Раннее проявление любознательности
У Эдисона в 10 лет была своя лаборатория, а в двенадцать собственный бизнес — торговал продуктами на железнодорожной станции. Подростком он отправился путешествовать по стране и подрабатывал телеграфистом, чернорабочим и механиком. В этот период начал производить эксперименты и сделал первые изобретения. К 20 годам руководил собственным конструкторским бюро. Пикассо научился рисовать раньше, чем говорить и писать. Его первые слова были «грифель для карандаша» и «рисо-
вать». Он познал волшебное удовольствие от творчества, когда начал передавать свои внутренние ощущения родителям и близким посредством рисунков. В семь лет он изобразил порт Малаги, а в восемь написал маслом бой быков. Позже он говорил: «У меня никогда не было детских рисунков. Никогда. Даже когда я был совсем маленьким мальчиком». Эйнштейн аналитически установил, что нечто в космосе должно быть причиной того, что компас его отца всегда однонаправлен. Этот вывод он сделал в возрасте пяти лет. Альберт стал самостоятельно распоряжаться своим образованием и собой в возрасте пятнадцати лет. Он стал хозяином своей судьбы очень рано.
Работа превыше всего
Эдисон работал по восемнадцать часов в сутки большую часть своей жизни, а в 75 лет сократил это время до шестнадцати часов — двух рабочих смен в день. В течение рабочего дня он отвлекался лишь на перекуры и делал редкие перерывы для еды. Часто он оставался ночевать в лаборатории по несколько суток подряд. Как пишет Джозефсон: «Эдисон никогда не мог понять ограниченость возможностей других людей, так как его собственная умственная и физическая выносливость казалась беспредельной. Эдисон работал с минимальными перерывами для отдыха, составлявшими три-четыре часа в сутки, и необычно быстро восстанавливал работоспособность». Однажды он заперся со своими сотрудниками в «лаборатории-тюрьме» на шестьдесят часов без воды и пищи, до тех пор, пока они не решили сложную проблему. Работа была для него эликсиром жизни, также как и для других креативных гениев, включая Пикассо и Эйнштейна.
У Пикассо «была неисчерпаемая жизненная сила», — как отметил Хаффингтон. Ежедневно он проделывал массу работы. Вплоть до 80 лет писал по восемнадцать часов в сутки, а на все вопросы отвечал: «Я никогда не устаю». Биограф Хаффингтон впоследствии напишет: «У него была неисчерпаемая энергия для работы и секса». В девяносто лет он продолжал создавать картины и говорил репортерам: «Я перегружен работой. У меня нет ни одной свободной секунды, и я не могу думать ни о чем другом».
Эйнштейн жаловался, что ему не хватает времени для работы. Он отказался надевать носки, так как считал излишней роскошью тратить на их надевание энергию, которая нужна для более важных целей. Он слыл рассеянным профессором, но не потому, что в самом деле был таковым, а потому, что не уделял внимания общественным и иным событиям, относя их к категории бесполезного балласта, отнимающего время и энергию.
Непоколебимый оптимизм и вера в себя
Все великие инноваторы настолько верили в свои возможности, что воспринимались как излишне самонадеянные. Учителя Эйнштейна скептически отнеслись к ранним проявлениям его таланта, задетые его самоуверенностью. Профессор Вебер из Политехнического института в Цюрихе говорил ему: «Но у вас есть один недостаток: никто вам ничего не может сказать». У Эйнштейна была причина для самоуверенности, он был действительно одним из тех, кто «знал». Он верил в себя настолько, что подвергал сомнению физику Ньютона и все научные доктрины того времени. Его оптимизм был порождением пытливого ума, способного перешагнуть через общепринятые догмы.
У Эдисона была непоколебимая вера в каждое свое изобретение. Он говорил: «Проблема других изобретателей в том, что после нескольких неудач они бросают начатое. Я же никогда не сдаюсь, пока не добьюсь желаемого» (Джозефсон, 1959 г.). Эдисон созывал пресс-конференции всякий раз, как только у него появлялась новая оригинальная концепция. И лишь затем отправлялся в лабораторию, чтобы экспериментально подтвердить интуитивную догадку. Таков был его метод подстегивания себя, а заодно и получения финансовой поддержки для исследований. Самоуверенность сквозит и в словах Пикассо: «Я не ищу, я нахожу». Пикассо верил в теорию Ницше о сверхчеловеке и искренне считал себя олицетворением сверхчеловека в искусстве. Он отвергал любую власть, свято веря в «божественное» право творить и открывать новое. В восемнадцать лет Пикассо написал автопортрет под названием «Я — король». Это еще одно свидетельство его безмерной самоуверенности.
Жадные до чтения в детстве
Книги часто становятся наставниками, друзьями, спутниками жизни гениев. Эдисон погрузился в литературу в очень раннем возрасте. В 10 лет он прочел «Отверженных» Виктора Гюго, а немного позже — «Принципы» Ньютона. Известно высказывание двенадцатилетнего Эдисона: «Моим домом была Публичная библиотека Детройта. Я начал с первой книги на нижней полке и одну за одной прочел их все. Я прочел не несколько книг, я прочел целую библиотеку». Его метод постижения новых истин был таков: он покупал книгу по интересующему вопросу и изучал ее. Эйнштейн в 13 лет прочел «Критику чистого разума» Иммануила Канта и понял ее. В качестве развлечения он читал Дарвина и научные труды других авторов. Пикассо увлекался философией Ницше, и в его «воле к власти» подобно Гитлеру, нашел обоснование своему иконоборчеству и стремлению к творческому разрушению. Жажда чтения и поиск кумиров неотъемлемы для большинства новаторов и креативных гениев. Литература оказывает неизгладимое влияние на психику молодой личности и формирует позитивные модели поведения, воплощаемые в дальнейшей жизни.
Жизнь на лезвии бритвы
«Фабрики или смерть» — таков был лозунг Эдисона, когда банкиры и Уолл-стрит отказались финансировать внедрение в производство его электрических лампочек в 1880 году. Он самостоятельно собрал 90% необходимого капитала, потому что «Уоллстрит оказалась не способна оценить перспективы нового бизнеса... Я вынужден был заниматься производством сам». Впоследствии эти фабрики легли в основу конгломерата «Дженерал Электрик». Философия Эдисона была такова: «Ты должен рискнуть самостоятельно начать выпуск своего продукта, иначе можешь не дожить до момента, когда это сделают другие». В 55 лет, после продолжительного успеха, основанного на вере в собственные изобретения, он поставил на карту все, что имел и разорился. Тед Тернер руководствовался той же логикой, рискнув состоянием в 100 млн. дол., при создании «Си-Эн-Эи». Его кредо было «Си-Эи-Эн или поражение». Он был убежден, что самый большой риск — это «ничегонеделание».
Пикассо верил, что может изменить реальность при помощи своего искусства. Он. никогда не стремился соответствовать вкусам публики и потому не был однозначно принят ею. После войны он бросил вызов обществу, вступив в Коммунистическую партию. Его слова: «Живопись — это свобода ... Если вы прыгнули, то можете неудачно приземлиться. Но если у вас не достает воли, чтобы рискнуть, то что в этом хорошего? Вы никогда не совершите прыжок. Ваш долг — пробуждать людей, революционизировать их взгляд на суть вещей. Вы должны создавать образы, которые бы их потрясали». У Хаффингтона сказано: «У него была эксгибиционистская страсть к эпатажу» и он «притягивал своей непокорностью и эгоцентризмом».
Биограф Эйнштейна Кларк говорил: «Одна из основ его гениальности — воображение, которое давало ему мужество опровергать общепринятые истины». Эйнштейн не боялся рисковать, предлагая революционные теории, и даже оспаривал взгляды своего наставника — Макса Планка, по поводу чего Кларк отозвался: «Только Эйнштейн был способен на это». Таков был его образ жизни — балансировать на краю пропасти и не доверять классическим догмам.
Креативные личности и инноваторы всегда одиноки
Эдисон, Эйнштейн и Пикассо были одинокими. В юности они проводили время за чтением и самоанализом, подавляя таким образом ощущение за-
брошенности и одиночества. Они были неимоверно талантливы, но в то же время отвергнуты окружающими. Подобное вынужденное отшельничество знакомо и известным и неизвестным личностям.
Галилей был отлучен католической церковью за то, что сделал телескоп, Колумб был заключен в тюрьму, Ньютон и Пастер осмеяны. Дарвина обвинили в ереси. Джордано Бруно сожгли на костре в 1600 году за утверждение, что Земля вертится. Профессор Джон Генри Поппер заявлял, что электрическая лампа Эдисона не имеет будущего. И Эдисон, в свою очередь, не соглашался с возможностью существования генераторов переменного тока (теория Тесла), защищая собственную теорию постоянного тока. Дж. Пи. Морган сказал Александру Беллу, что его изобретение «не представляет коммерческой ценности». Полет «братьев Райт» журнал «Сайентифик Американ» охарактеризовал как трюк. Категорическое отрицание всего нового могло бы вызвать усмешку, если бы не было так печально. В 30-х г. главная редакция радиовещания направила своего представителя на встречу с «каким-то сумасшедшим» который утверждал, что у него есть «радио, передающее изображение», снабдив его инструкциями: быть предельно осторожным, предварительно удостовериться, что у «лунатика» нет при себе огнестрельного оружия и ножей, и вообще поскорее от него отделаться. Этим «сумасшедшим» был Мило Фарнсворт, который первым явил миру телевизор. Страх перед неизвестным вновь и вновь преграждал путь тем, кто создавал нечто новое. Но «дух Прометея» всегда подсказывал новаторам, как преодолеть невежество и враждебность общества ко всему неординарному.
Масса препятствий новшествам исходит от организаций, контролирующих производство, рынки или общественный порядок. Казнь Джордано Бруно была организована католической церковью, стремившейся сохранить полный контроль над меняющимся обществом. Во все времена и во всех обществах находились силы, которым было выгодно невежество людей, позволявшее держать их под контролем. Они безбедно жили при существующем порядке и готовы были разделаться со всем и вся, способным дискредитировать их влияние. До тех пор, пока представители этих сил не лишатся власти или не умрут, инновации будут переживать тяжелые времена. Примером может служить отрицание Эдисоном созданной Теслой энергосистемы на переменном токе, происходившее из эгоизма и стремления защитить собственную теорию постоянного тока. Он умирал в уверенности, что его система постоянного тока эффективнее системы переменного тока.
Риск — эликсир успеха креативных личностей
Способность идти на риск для достижения целей — это основа новаторского успеха. Сильная, способная рискнуть всем натура — это фундаментальная характеристика каждого из 13 наших героев (см. табл. 2). Ни одна другая черта не прослеживается столь универсально в их характерах, профессиональной деятельности и личной жизни. Успех приходит лишь к тому, кто способен делать большие ставки, основываясь на вере в идею. Прибыльность — это только одна из причин, по которым идут на риск. Новатор плюс ко всему должен обладать устойчивой психикой, не сгибающейся под нападками на репутацию, компетентность, умственные способности, личные качества и реноме семьи. Открытая враждебность и дискредитация новатора часто сопутствуют любой попытке «разрушить существующий порядок вещей». Другими словами, высокая степень риска и психологическое давление будут стоять на первых местах в перечне условий, окружающих креативную деятельность.
Риск финансовых потерь занимает второе по значению место, и часто промышленные специалисты,
ближайшие коллеги, средства массовой информации и даже семья говорят: «Ты сошел с ума». Но великие инноваторы никогда не относятся к экономическим вопросам как к решающему фактору.
Они не являются специалистами
Дарвин и Эйнштейн в одиночестве осуществляли свой великий прорыв. На их долю не выпало иметь достойных, компетентных соратников, зато не было недостатка в сильных противниках: для Дарвина — библейская интерпретация происхождения жизни, проповедуемая церковью, а для Эйнштейна — принципы Ньютона. Доводы «теории относительности» Эйнштейна в тот период невозможно было подвергнуть экспериментальным доказательствам, и потому любая противоречащая информация могла дискредитировать его интуитивно выстроенную концепцию о времени и космосе. В истории новаторских идей такие случаи встречаются часто. Питер Дракер говорил: «Экспериментальные исследования не срабатывают. Невозможно провести экспериментальные исследования того, что нематериально» (Дракер, 1985). Также и Дарвин вряд ли мог воспользоваться изученной в Оксфорде теологической концепцией мироустройства, чтобы подтвердить свою теорию естественного отбора. И никто из инноваторов, представленных в данном исследовании не мог основывать свои новые концепции на общих учениях. Новые теории всегда будут порождать встречные течения, цель которых — доказать несостоятельность новшеств. До тех пор, пока специалисты будут руководствоваться устаревшим опытом, они всегда будут в оппозиции к людям, стремящимся создать нечто новое, использующим интуитивное мышление и отвергающим устоявшееся представление о реальности. А новаторам следует запастись «силой воли», поскольку мышление ретроградов способно обречь на провал всякое новшество, будь то продукт или идея. Как часто оно встает на пути совершенствования наших представлений о мире.
Мотивом поведения признанных в различных областях знаний корифеев является их льстящая самолюбию значимость в существующем мире, которая заставляет их яростно защищать его от перемен. Ведь участие в его разрушении для них то же самое, что собственноручно унизить свой авторитет. Эгоизм не позволяет им сойти с пьедестала, на который их вознесли. Именно это явление позволило Томасу Кану («Структура научной революции», 1959 г.) сделать вывод, что для признания любой новой концепции требуется до 30 лет. Другие исследования показывают (Уилсон, 1990 г.), что только смерть ученых старшего поколения открывает путь новым теориям, разрушающим их представление о мире.
marsexxx.com/ycnex/landram-13_mujchin.htm
Чем определяются творческие способности личности? Врожденными качествами или талантом, как принято считать? Действительно ли природа важнее воспитания, а наследственность преобладает над социальными факторами? Может показаться, что нет, если вы изучите историю жизни таких великих гениев как Эдисон, Пикассо, Эйнштейн и еще 13 личностей, исследуемых в этой работе. Согласно Фрейду, формирование личности происходит между 5 и 8 годами. Несомненно, большинство наших особенностей и поведенческих идиосинкразии сформировались под воздействием полученного в детстве опыта, но есть все основания полагать, что сформированная в детстве сущность является скрытой и проявляется опосредованно.
Альберт Эйнштейн был гениальным ученым ядерной эры, Пабло Пикассо — самым культовым художником XX века, а Томас Эдисон — наиболее плодовитым в истории изобретателем. По нашему мнению, сравнительный анализ мотивов, побудивших их к деятельности, — истоков столь невероятных созидательных и инновационных способностей, позволяет выделить основополагающие факторы креативного таланта. Сходство жизненного опыта и поведенческих характеристик этих трех титанов прогресса поразительно. Кроме того, удивительное совпадение этих параметров было обнаружено и у 13 современных инноваторов, рассмотренных в этой работе. Это обособленная группа индивидуумов, имеющая кроме общих черт и различия, которые и будут рассматриваться в дальнейшем.
Эйнштейн и Пикассо были первенцами, равно как и 9 из 13 современных инноваторов, исследуемых в данной работе. Фактически, 12 из 13 современных инноваторов были первыми мальчиками в семье, и это явление прослеживается в биографиях многих других креативных гениев. Томас Эдисон был седьмым ребенком, но, аналогично Фрейду, родился, когда последнему из старших детей уже исполнилось четырнадцать лет и родители могли всецело посвятить себя воспитанию новорожденного. Внимание любящих родителей и возлагаемые ими надежды требовали от ребенка совершенствования, и по своему воздействию практически не отличались от условий, в которых рос бы ребенок-первенец или единственный ребенок в семье.
В доме Пикассо было пять женщин, которые пестовали его до 5 лет. Мать говорила ему: «Если выберешь карьеру военного, то обязательно станешь генералом, а если пойдешь в монахи, то в будущем станешь папой» (Хаффингтон, 1988 г.). О неординарном влиянии этой женщины свидетельствует и то, что Пабло взял фамилию матери — Пикассо, а не отца — Руиз. Согласно утверждениям биографа, у Пикассо «на протяжении всей жизни было особое отношение к женщинам. Свой страх перед властью женщин он прикрывал презрением».
Томас Эдисон говорил: «Мать создала меня, понимала меня, потакала моим увлечениям». Он не посещал школу до восьми лет, а поступив, проучился лишь три месяца — мать забрала его оттуда, поскольку преподаватель сказал, что ребенок отстает в развитии. Она не согласилась с этим и сама занималась его обучением. Эйнштейн был объектом удвоенного внимания — со стороны матери-еврейки и сестры, которые боготворили его. Он был гораздо больше предан своей сестре, чем женщинам, которые были в его жизни. Его биограф Кларк сказал: «Он предпочитал, чтобы его окружали женщины, нежели мужчины».
Раннее проявление любознательности
У Эдисона в 10 лет была своя лаборатория, а в двенадцать собственный бизнес — торговал продуктами на железнодорожной станции. Подростком он отправился путешествовать по стране и подрабатывал телеграфистом, чернорабочим и механиком. В этот период начал производить эксперименты и сделал первые изобретения. К 20 годам руководил собственным конструкторским бюро. Пикассо научился рисовать раньше, чем говорить и писать. Его первые слова были «грифель для карандаша» и «рисо-
вать». Он познал волшебное удовольствие от творчества, когда начал передавать свои внутренние ощущения родителям и близким посредством рисунков. В семь лет он изобразил порт Малаги, а в восемь написал маслом бой быков. Позже он говорил: «У меня никогда не было детских рисунков. Никогда. Даже когда я был совсем маленьким мальчиком». Эйнштейн аналитически установил, что нечто в космосе должно быть причиной того, что компас его отца всегда однонаправлен. Этот вывод он сделал в возрасте пяти лет. Альберт стал самостоятельно распоряжаться своим образованием и собой в возрасте пятнадцати лет. Он стал хозяином своей судьбы очень рано.
Работа превыше всего
Эдисон работал по восемнадцать часов в сутки большую часть своей жизни, а в 75 лет сократил это время до шестнадцати часов — двух рабочих смен в день. В течение рабочего дня он отвлекался лишь на перекуры и делал редкие перерывы для еды. Часто он оставался ночевать в лаборатории по несколько суток подряд. Как пишет Джозефсон: «Эдисон никогда не мог понять ограниченость возможностей других людей, так как его собственная умственная и физическая выносливость казалась беспредельной. Эдисон работал с минимальными перерывами для отдыха, составлявшими три-четыре часа в сутки, и необычно быстро восстанавливал работоспособность». Однажды он заперся со своими сотрудниками в «лаборатории-тюрьме» на шестьдесят часов без воды и пищи, до тех пор, пока они не решили сложную проблему. Работа была для него эликсиром жизни, также как и для других креативных гениев, включая Пикассо и Эйнштейна.
У Пикассо «была неисчерпаемая жизненная сила», — как отметил Хаффингтон. Ежедневно он проделывал массу работы. Вплоть до 80 лет писал по восемнадцать часов в сутки, а на все вопросы отвечал: «Я никогда не устаю». Биограф Хаффингтон впоследствии напишет: «У него была неисчерпаемая энергия для работы и секса». В девяносто лет он продолжал создавать картины и говорил репортерам: «Я перегружен работой. У меня нет ни одной свободной секунды, и я не могу думать ни о чем другом».
Эйнштейн жаловался, что ему не хватает времени для работы. Он отказался надевать носки, так как считал излишней роскошью тратить на их надевание энергию, которая нужна для более важных целей. Он слыл рассеянным профессором, но не потому, что в самом деле был таковым, а потому, что не уделял внимания общественным и иным событиям, относя их к категории бесполезного балласта, отнимающего время и энергию.
Непоколебимый оптимизм и вера в себя
Все великие инноваторы настолько верили в свои возможности, что воспринимались как излишне самонадеянные. Учителя Эйнштейна скептически отнеслись к ранним проявлениям его таланта, задетые его самоуверенностью. Профессор Вебер из Политехнического института в Цюрихе говорил ему: «Но у вас есть один недостаток: никто вам ничего не может сказать». У Эйнштейна была причина для самоуверенности, он был действительно одним из тех, кто «знал». Он верил в себя настолько, что подвергал сомнению физику Ньютона и все научные доктрины того времени. Его оптимизм был порождением пытливого ума, способного перешагнуть через общепринятые догмы.
У Эдисона была непоколебимая вера в каждое свое изобретение. Он говорил: «Проблема других изобретателей в том, что после нескольких неудач они бросают начатое. Я же никогда не сдаюсь, пока не добьюсь желаемого» (Джозефсон, 1959 г.). Эдисон созывал пресс-конференции всякий раз, как только у него появлялась новая оригинальная концепция. И лишь затем отправлялся в лабораторию, чтобы экспериментально подтвердить интуитивную догадку. Таков был его метод подстегивания себя, а заодно и получения финансовой поддержки для исследований. Самоуверенность сквозит и в словах Пикассо: «Я не ищу, я нахожу». Пикассо верил в теорию Ницше о сверхчеловеке и искренне считал себя олицетворением сверхчеловека в искусстве. Он отвергал любую власть, свято веря в «божественное» право творить и открывать новое. В восемнадцать лет Пикассо написал автопортрет под названием «Я — король». Это еще одно свидетельство его безмерной самоуверенности.
Жадные до чтения в детстве
Книги часто становятся наставниками, друзьями, спутниками жизни гениев. Эдисон погрузился в литературу в очень раннем возрасте. В 10 лет он прочел «Отверженных» Виктора Гюго, а немного позже — «Принципы» Ньютона. Известно высказывание двенадцатилетнего Эдисона: «Моим домом была Публичная библиотека Детройта. Я начал с первой книги на нижней полке и одну за одной прочел их все. Я прочел не несколько книг, я прочел целую библиотеку». Его метод постижения новых истин был таков: он покупал книгу по интересующему вопросу и изучал ее. Эйнштейн в 13 лет прочел «Критику чистого разума» Иммануила Канта и понял ее. В качестве развлечения он читал Дарвина и научные труды других авторов. Пикассо увлекался философией Ницше, и в его «воле к власти» подобно Гитлеру, нашел обоснование своему иконоборчеству и стремлению к творческому разрушению. Жажда чтения и поиск кумиров неотъемлемы для большинства новаторов и креативных гениев. Литература оказывает неизгладимое влияние на психику молодой личности и формирует позитивные модели поведения, воплощаемые в дальнейшей жизни.
Жизнь на лезвии бритвы
«Фабрики или смерть» — таков был лозунг Эдисона, когда банкиры и Уолл-стрит отказались финансировать внедрение в производство его электрических лампочек в 1880 году. Он самостоятельно собрал 90% необходимого капитала, потому что «Уоллстрит оказалась не способна оценить перспективы нового бизнеса... Я вынужден был заниматься производством сам». Впоследствии эти фабрики легли в основу конгломерата «Дженерал Электрик». Философия Эдисона была такова: «Ты должен рискнуть самостоятельно начать выпуск своего продукта, иначе можешь не дожить до момента, когда это сделают другие». В 55 лет, после продолжительного успеха, основанного на вере в собственные изобретения, он поставил на карту все, что имел и разорился. Тед Тернер руководствовался той же логикой, рискнув состоянием в 100 млн. дол., при создании «Си-Эн-Эи». Его кредо было «Си-Эи-Эн или поражение». Он был убежден, что самый большой риск — это «ничегонеделание».
Пикассо верил, что может изменить реальность при помощи своего искусства. Он. никогда не стремился соответствовать вкусам публики и потому не был однозначно принят ею. После войны он бросил вызов обществу, вступив в Коммунистическую партию. Его слова: «Живопись — это свобода ... Если вы прыгнули, то можете неудачно приземлиться. Но если у вас не достает воли, чтобы рискнуть, то что в этом хорошего? Вы никогда не совершите прыжок. Ваш долг — пробуждать людей, революционизировать их взгляд на суть вещей. Вы должны создавать образы, которые бы их потрясали». У Хаффингтона сказано: «У него была эксгибиционистская страсть к эпатажу» и он «притягивал своей непокорностью и эгоцентризмом».
Биограф Эйнштейна Кларк говорил: «Одна из основ его гениальности — воображение, которое давало ему мужество опровергать общепринятые истины». Эйнштейн не боялся рисковать, предлагая революционные теории, и даже оспаривал взгляды своего наставника — Макса Планка, по поводу чего Кларк отозвался: «Только Эйнштейн был способен на это». Таков был его образ жизни — балансировать на краю пропасти и не доверять классическим догмам.
Креативные личности и инноваторы всегда одиноки
Эдисон, Эйнштейн и Пикассо были одинокими. В юности они проводили время за чтением и самоанализом, подавляя таким образом ощущение за-
брошенности и одиночества. Они были неимоверно талантливы, но в то же время отвергнуты окружающими. Подобное вынужденное отшельничество знакомо и известным и неизвестным личностям.
Галилей был отлучен католической церковью за то, что сделал телескоп, Колумб был заключен в тюрьму, Ньютон и Пастер осмеяны. Дарвина обвинили в ереси. Джордано Бруно сожгли на костре в 1600 году за утверждение, что Земля вертится. Профессор Джон Генри Поппер заявлял, что электрическая лампа Эдисона не имеет будущего. И Эдисон, в свою очередь, не соглашался с возможностью существования генераторов переменного тока (теория Тесла), защищая собственную теорию постоянного тока. Дж. Пи. Морган сказал Александру Беллу, что его изобретение «не представляет коммерческой ценности». Полет «братьев Райт» журнал «Сайентифик Американ» охарактеризовал как трюк. Категорическое отрицание всего нового могло бы вызвать усмешку, если бы не было так печально. В 30-х г. главная редакция радиовещания направила своего представителя на встречу с «каким-то сумасшедшим» который утверждал, что у него есть «радио, передающее изображение», снабдив его инструкциями: быть предельно осторожным, предварительно удостовериться, что у «лунатика» нет при себе огнестрельного оружия и ножей, и вообще поскорее от него отделаться. Этим «сумасшедшим» был Мило Фарнсворт, который первым явил миру телевизор. Страх перед неизвестным вновь и вновь преграждал путь тем, кто создавал нечто новое. Но «дух Прометея» всегда подсказывал новаторам, как преодолеть невежество и враждебность общества ко всему неординарному.
Масса препятствий новшествам исходит от организаций, контролирующих производство, рынки или общественный порядок. Казнь Джордано Бруно была организована католической церковью, стремившейся сохранить полный контроль над меняющимся обществом. Во все времена и во всех обществах находились силы, которым было выгодно невежество людей, позволявшее держать их под контролем. Они безбедно жили при существующем порядке и готовы были разделаться со всем и вся, способным дискредитировать их влияние. До тех пор, пока представители этих сил не лишатся власти или не умрут, инновации будут переживать тяжелые времена. Примером может служить отрицание Эдисоном созданной Теслой энергосистемы на переменном токе, происходившее из эгоизма и стремления защитить собственную теорию постоянного тока. Он умирал в уверенности, что его система постоянного тока эффективнее системы переменного тока.
Риск — эликсир успеха креативных личностей
Способность идти на риск для достижения целей — это основа новаторского успеха. Сильная, способная рискнуть всем натура — это фундаментальная характеристика каждого из 13 наших героев (см. табл. 2). Ни одна другая черта не прослеживается столь универсально в их характерах, профессиональной деятельности и личной жизни. Успех приходит лишь к тому, кто способен делать большие ставки, основываясь на вере в идею. Прибыльность — это только одна из причин, по которым идут на риск. Новатор плюс ко всему должен обладать устойчивой психикой, не сгибающейся под нападками на репутацию, компетентность, умственные способности, личные качества и реноме семьи. Открытая враждебность и дискредитация новатора часто сопутствуют любой попытке «разрушить существующий порядок вещей». Другими словами, высокая степень риска и психологическое давление будут стоять на первых местах в перечне условий, окружающих креативную деятельность.
Риск финансовых потерь занимает второе по значению место, и часто промышленные специалисты,
ближайшие коллеги, средства массовой информации и даже семья говорят: «Ты сошел с ума». Но великие инноваторы никогда не относятся к экономическим вопросам как к решающему фактору.
Они не являются специалистами
Дарвин и Эйнштейн в одиночестве осуществляли свой великий прорыв. На их долю не выпало иметь достойных, компетентных соратников, зато не было недостатка в сильных противниках: для Дарвина — библейская интерпретация происхождения жизни, проповедуемая церковью, а для Эйнштейна — принципы Ньютона. Доводы «теории относительности» Эйнштейна в тот период невозможно было подвергнуть экспериментальным доказательствам, и потому любая противоречащая информация могла дискредитировать его интуитивно выстроенную концепцию о времени и космосе. В истории новаторских идей такие случаи встречаются часто. Питер Дракер говорил: «Экспериментальные исследования не срабатывают. Невозможно провести экспериментальные исследования того, что нематериально» (Дракер, 1985). Также и Дарвин вряд ли мог воспользоваться изученной в Оксфорде теологической концепцией мироустройства, чтобы подтвердить свою теорию естественного отбора. И никто из инноваторов, представленных в данном исследовании не мог основывать свои новые концепции на общих учениях. Новые теории всегда будут порождать встречные течения, цель которых — доказать несостоятельность новшеств. До тех пор, пока специалисты будут руководствоваться устаревшим опытом, они всегда будут в оппозиции к людям, стремящимся создать нечто новое, использующим интуитивное мышление и отвергающим устоявшееся представление о реальности. А новаторам следует запастись «силой воли», поскольку мышление ретроградов способно обречь на провал всякое новшество, будь то продукт или идея. Как часто оно встает на пути совершенствования наших представлений о мире.
Мотивом поведения признанных в различных областях знаний корифеев является их льстящая самолюбию значимость в существующем мире, которая заставляет их яростно защищать его от перемен. Ведь участие в его разрушении для них то же самое, что собственноручно унизить свой авторитет. Эгоизм не позволяет им сойти с пьедестала, на который их вознесли. Именно это явление позволило Томасу Кану («Структура научной революции», 1959 г.) сделать вывод, что для признания любой новой концепции требуется до 30 лет. Другие исследования показывают (Уилсон, 1990 г.), что только смерть ученых старшего поколения открывает путь новым теориям, разрушающим их представление о мире.
marsexxx.com/ycnex/landram-13_mujchin.htm